Тамара Сергеевна часто повторяла, что, наверное, именно она приучила сына к таким манерам, когда он ещё учился в школе.
Она нередко усаживала Алексея рядом с собой на диван и расспрашивала, как прошёл его день, что интересного произошло.
Он рассказывал всё подробно и обстоятельно.
После этого они вместе занимались уроками: пересказывали текст, учили стихи.
Так сложилось, что Алексей говорил, а мать внимательно слушала. — Через месяц выйду на пенсию, буду больше гулять… — начала было рассказывать Тамара Сергеевна, когда сын пришёл к ней в очередной раз.
Алексей, сидевший рядом и лениво листавший телефон, поднял брови и посмотрел на мать. — Через месяц?! — удивлённо спросил он, даже приподнявшись с дивана. — Ты правда собираешься на пенсию? — Алексей, я тебе сто раз говорила, а ты словно заново всё узнаёшь! — возмутилась Тамара Сергеевна. — Мам, послушай… Сейчас тебе ни в коем случае уходить нельзя, — вдруг сказал Алексей, отложив телефон. — Подожди немного.
Мы хотели поменять машину, купить получше.
Наша уже не новая, надо успеть продать, пока цена не упала слишком сильно.
Я думал, ты нам поможешь, возьмёшь кредит. — Зачем мне?
У тебя хорошая зарплата, у Ольги тоже.
Берите свой кредит сами, сколько хотите… — Мам, ты что, забыла?
Ты меня в плохой памяти обвиняешь, а сама не помнишь ничего.
У нас основная зарплата — серая.
А белая — совсем небольшая.
У меня десять, у Ольги семь тысяч.
Кто нам кредит даст?
Машина стоит немало.
Пока не время уходить. — Как это — не время?
Я и начальству сказала, со мной уже человека взяли, официально всё завершено, последние недели дорабатываю.
Переигрывать не собираюсь, даже не проси. — Ах так?!
Ты эгоистка, мать, вот что я тебе скажу!
Подвела нас!
Не предупредила!
Мы на тебя рассчитывали, — говорил Алексей раздражённо, ходя по комнате и размахивая руками.
В какой-то момент он случайно задел стеклянную вазу на столе, успел поймать её в последний момент, но затем сильно поставил обратно.
От удара ваза треснула, по ней пошли трещины, и она, словно в замедленной съёмке, раскололась на две большие части и множество мелких осколков.
Тамара Сергеевна ошарашенно смотрела на разбитую вазу, а сын повернулся и вышел в коридор.
Он надел куртку, кроссовки и ушёл, хлопнув дверью.
Женщина застыла с открытым ртом.
Сын всегда был вспыльчивым и импульсивным, но с ней никогда так не вел себя.
Это было очень больно. «Это я эгоистка?!» — думала в душе Тамара Сергеевна, сдерживая слёзы и стараясь аккуратно собрать осколки вазы в коробку, чтобы потом выбросить.
В какой-то момент она порезала палец и побежала на кухню за перекисью водорода, чтобы остановить кровь.
Немного помучившись с открыванием пузырька и доставанием ваты (одной рукой это было сложно), она остановила кровотечение, перебинтовала палец и вернулась в комнату собирать осколки.
В душе всё бурлило от обиды на сына. — Конечно, я эгоистка…
Ведь перед свадьбой подарила ему свою наследственную квартиру, которую получила от тёти.
А ещё раньше на свои деньги её отремонтировала.
Чтобы они с молодой женой не скитались по чужим углам.
Держите, живите на здоровье!
А могла бы сдавать её и жить безбедно!
Это я была эгоисткой, когда без возражений брала больничные почти каждый месяц и сидела с маленькими внуками, когда они болели?
И сама при этом однажды болела, спину лечила, еле могла разогнуться, но никого это не волновало, внуков всё равно привезли!
Мам, помоги!
