— Ольга никогда не сможет стать матерью, у неё слишком узкий таз, — громко заявила Тамара Сергеевна своим подругам, стоя у стола с закусками.
Я застыла с бокалом в руке.
Это мой день, моя свадьба, а она снова начинает своё.
Три года я выносила эти колкие замечания.
Три года притворялась, что не замечаю шёпот за спиной: «Алексей мог бы найти лучше», «В тридцать пять не замужем — явно что-то не так», «Хорошо, что деньги есть — будет содержать».
Но сегодня что-то внутри меня лопнуло. — Тамара Сергеевна, — я приблизилась к кругу дам, где сидела моя свекровь, — не хотите ли повторить погромче?
Чтобы все гости услышали.
Подруги замолчали.
Одна покраснела, другая отвернулась.
Тамара Сергеевна выпрямилась, словно готовясь к ответному выпадению. — Валентина, я лишь высказываю материнские опасения… — Опасения? — я поставила бокал на стол. — В день свадьбы?
При гостях?
В зале стало постепенно тише.
Алексей, заметив напряжённость, поднялся из-за стола и направился к нам.
Но было уже поздно, дорогой.
Слишком поздно. — Знаете что, давайте и я выскажу свои опасения, — продолжила я. — Например, о том, что женщина в пятьдесят девять лет до сих пор выбирает сыну носки.
Или о том, что она каждый вечер звонит нам, чтобы узнать, что было на ужин.
Это нормально? — Как ты смеешь! — вскочила Тамара Сергеевна. — Я его мать! — А я его жена.
С сегодняшнего дня — официально.
Алексей подошёл, растерянный и напуганный.
Мой красивый, добрый и слабый муж. — Что происходит?
— Спроси у мамочки, что она рассказывала про мой таз, — я встретилась с его взглядом.
