Один из близнецов крепко сжал пальцем женщины маленькую ладошку, не отпуская даже во сне.
Другой прижался головой к её груди, ровно и спокойно дыша, будто ощущая биение сердца матери.
На её лице читалась усталость, знакомая Алексею слишком хорошо — та, что приходит не от лени, а от полного самоотдачи.
Он с трудом проглотил слюну, не в силах отвести взгляд.
На следующее утро Алексей вызвал Нину Петровну, главную домработницу. — Кто это была? — спросил он, хотя голос звучал мягче, чем ему хотелось. — Почему уборщица была с моими сыновьями?
Нина Петровна замялась. — Её зовут Ольга, сэр.
Она работает здесь всего несколько месяцев.
Хороший сотрудник.
Прошлой ночью няня заболела и ушла раньше.
Ольга, вероятно, услышала плач малышей и осталась с ними, пока они не успокоились.
Алексей нахмурился. — Но почему она заснула прямо на полу? — Потому что, сэр, — глаза Нины Петровны смягчились, — у неё есть своя дочь.
Она ежедневно трудится по две смены, чтобы оплатить её учёбу.
Представляю, она просто… устала.
В глубине души Алексея что-то смягчилось.
Он раньше воспринимал Ольгу лишь как элемент списка зарплат.
Теперь же она предстала перед ним как мать, тихо борющаяся с жизненными трудностями и одновременно дарящая утешение чужим детям.
В тот вечер Алексей нашёл Ольгу в прачечной, аккуратно складывающую простыни.
Когда она заметила его, лицо побледнело. — Мистер Смирнов, я… я прошу прощения, — запинаясь, сказала она, руки её дрожали. — Я не хотела вмешиваться.
Малыши плакали, няни не было, и я подумала… — Ты решила, что мои сыновья нуждаются в тебе, — тихо прервал её Алексей.
Глаза Ольги наполнились слёз. — Пожалуйста, не увольняйте меня.
Я больше так не сделаю. Я просто… не могла слышать, как они плачут одни.
