Тамара Сергеевна стояла у плиты и аккуратно помешивала борщ, когда в кухню вошёл её муж Алексей с таким видом, будто собирался сообщить что-то очень важное — например, о поездке в Одессу.
Она даже не обернулась — по шагам уже поняла, что сейчас прозвучит нечто «значимое».
Тридцать два года совместной жизни научили её распознавать такие моменты лучше любого детектора лжи. — Тамар, нам нужно поговорить, — начал Алексей, садясь за стол и внимательно рассматривая свои ногти, будто готовясь к серьёзному разговору. — Говори, — ответила Тамара Сергеевна, не отрывая взгляда от кастрюли.
Она уже понимала, что хорошего ожидать не стоит.
Когда муж начинает с «нам надо поговорить», это почти всегда значит, что решение уже принято без её участия, а теперь просто сообщат о нём. — Мы тут с мамой подумали…
В общем, знаешь, у неё дача совсем развалилась.
Крыша течёт, веранда развалилась, окна старые.
Нужно ремонт делать.
Тамара Сергеевна молча кивнула, продолжая мешать борщ.
Она видела дачу свекрови в прошлом месяце — действительно, состояние было плачевным.
Но какое отношение это имеет к ней? — И вот мы решили…
Ты же копишь деньги на новую кухню.
Но кухня может подождать, правда?
А маме уже семьдесят четыре, летом ей нужно там жить.
Вот мы и решили, что твои накопления пойдут на ремонт дачи.
Тамара Сергеевна застыла с половником в руке.
Несколько секунд она просто стояла, пытаясь осмыслить услышанное.
Затем медленно повернулась и посмотрела на мужа так, что он невольно отступил. — То есть это вы с мамой решили? — спокойно переспросила она. — Ну да, — Алексей явно не почувствовал, что в её тоне скрывается напряжённость. — Понимаешь, там минимум триста пятьдесят тысяч нужно.
Крыша, окна, веранду подлатать.
Зато потом и нам будет где летом отдыхать.
Тамара Сергеевна с таким стуком поставила половник на стол, что Алексей вздрогнул. — Леш, ты серьёзно сейчас?
Я три года копила!
Три года!
По десять тысяч в месяц откладывала.
Знаешь, как это было?
Напомнить тебе?
Муж ерзал на стуле.
Он явно надеялся, что жена просто согласится, как обычно соглашалась на все его «семейные решения». — Тамар, ну не надо из этого делать драму… — Драму?! — голос её повысился почти на полтона. — Я подрабатывала на работе!
Я на маникюре экономила!
Я с тётей Люсей в фикс-прайс ездила за одеждой, а не в нормальные магазины, как раньше!
И всё ради чего?
Чтобы наконец-то заменить эту старую кухню, которой уже двадцать лет!
Там у нас шкаф на честном слове держится!
Алексей вздохнул, словно объясняя элементарные вещи ребёнку. — Тамар, ну пойми.
Мама — это мама.
Она нас вырастила, всю жизнь для нас старалась.
А дача — это семейное.
Мы тоже там будем отдыхать. — Семейное? — Тамара Сергеевна горько усмехнулась. — Семейное — это когда все участвуют.
А у нас как выходит?
Твоя мама всегда что-то решает, ты с ней соглашаешься, а меня даже не спрашиваешь.
Ты хоть раз подумал, что это мои деньги?
Заработанные моим трудом? — Ну, технически мы семья, всё общее, — пробормотал Алексей, избегая её взгляда.
Тамара Сергеевна села напротив и сложила руки на столе.
Внутри у неё всё кипело, но она заставила себя говорить спокойно. — Хорошо.
Тогда по-честному.
Семейное — значит общее, да?
Расскажи, сколько твоя мама вложила в наш ремонт десять лет назад, когда мы переделывали санузел? — Ну… — Алексей запнулся. — Ноль, — подсказала Тамара Сергеевна. — Верно, ноль.
А когда Дмитрию деньги на учёбу нужны были, она сколько дала? — Тамар, у неё тогда денег не было… — Не было, — согласилась Тамара Сергеевна. — Зато на поездку в Турцию с подругами нашлись.
Ладно, проехали.
А теперь вопрос: почему ремонт дачи должна оплачивать я?
Почему не ты?
У тебя зарплата в два раза выше моей.
Алексей забарабанил пальцами по столу — явный признак того, что он не знает, что ответить. — Ну, у меня кредит за машину…
И вообще, у тебя уже накоплено, а я ещё собирать буду… — Ага, — протянула Тамара Сергеевна. — Значит, логика такая: у Тамары есть — значит, берём у Тамары.
А то, что я три года надрывалась, чтобы накопить, это ерунда, да?
Главное — маме дачу отремонтировать.
Она встала и вернулась к плите.
Борщ уже начал убегать, пришлось срочно снимать с огня. — Ты поужинаешь? — спросила ровным голосом.
Алексей посмотрел на неё с надеждой — может, жена передумала? — Поужинаю.
А ты… хоть подумай?
Тамара Сергеевна налила ему борщ, поставила тарелку на стол, достала хлеб и сметану.
Потом села напротив и встретилась с ним взглядом. — Я уже подумала, Леш.
Ответ — нет.
Я ни копейки не дам на дачу твоей мамы.
Если хочешь помочь, помогай за свой счёт.
Копи, бери кредит, продай машину, в конце концов.
Но мои деньги — мои деньги.
Алексей поперхнулся борщом. — Ты что, совсем?!
Мама услышит — обидится! — Пусть обижается, — пожала плечами Тамара Сергеевна. — Знаешь, Леш, мне давно пора было научиться говорить «нет».
Возможно, сейчас — самое время начать.
Муж доел борщ в гробовой тишине и ушёл в свою комнату.
Тамара Сергеевна убрала посуду, протёрла стол и села пить чай.
