В тот вечер Марина готовила ужин, напевая любимую мелодию. Маленькая Настя сидела за кухонным столом, старательно выводя буквы в прописях, время от времени показывая маме особенно удачные строчки.
Сын Димка играл в своей комнате – оттуда доносился приглушённый стук теннисного мячика о стену. Привычные, родные звуки их дома.
Часы в гостиной пробили шесть – Игорь должен был вот-вот вернуться с работы. Марина улыбнулась, представляя, как муж войдёт на кухню, обнимет её сзади и обязательно скажет что-нибудь про умопомрачительный запах её стряпни.
Двадцать лет вместе, а она всё ещё ждала его возвращения, как в первые дни после свадьбы.
Входная дверь хлопнула раньше обычного. Марина насторожилась – Игорь никогда не приходил в это время, если только не случалось что-то серьёзное.
Шаги мужа звучали иначе: тяжелее, медленнее, будто он нёс на плечах невидимый груз.
– Мам, смотри, как красиво получилось! – Настя протянула тетрадь, но Марина едва взглянула на неё. – Очень хорошо, солнышко. Иди поиграй с братом, ладно?
Когда Игорь появился на пороге кухни, что-то в его виде заставило Марину насторожиться.
Обычно уверенный в себе муж казался каким-то потерянным – он медленно разматывал шарф, старательно отводя глаза, будто готовился сознаться в чём-то неприятном.
За двадцать лет совместной жизни она научилась читать его как открытую книгу, и сейчас каждое его движение кричало о том, что разговор предстоит непростой.
– Марин… – начал он и замолчал, присаживаясь за стол. Его пальцы начали выбивать нервный ритм по столешнице – привычка, появлявшаяся только в минуты сильного волнения.
– Что-то на работе? – спросила она, хотя уже понимала – дело в другом.
– Нет… Это Светка. – Он поднял глаза, и Марина увидела в них странную смесь вины и решимости. – Они с Олегом окончательно развелись.
Марина промолчала. О проблемах золовки она знала давно – последние полгода каждый семейный ужин превращался в обсуждение её неудачного брака. Но что-то подсказывало: сегодня разговор будет не об этом.
– Ей негде жить, – продолжал Игорь. – У них с Олегом общая квартира, он отказывается съезжать… В общем, я предложил ей пожить у нас. Временно, конечно. Пока она не найдёт работу получше и не снимет что-нибудь своё.
Марина почувствовала, как холодеет всё внутри. Их дом всегда был их крепостью, их личным пространством. Место, где можно быть собой, где не нужно притворяться и держать лицо. И теперь…
– Ты серьёзно думаешь, что твоя сестра может жить у нас месяцами? – вопрос вырвался сам собой, полный плохо сдерживаемого гнева.
Игорь вздрогнул от её тона, но в глазах появилось знакомое упрямство: – А что такого? Места достаточно, гостевая комната пустует. Не можем же мы оставить её на улице!
В кухне повисла тяжёлая тишина. Где-то наверху смеялись дети, не подозревая, что их привычный мир вот-вот изменится. Марина смотрела в окно, где начинали сгущаться ранние зимние сумерки.
Перед глазами проносились картины будущего: вечно занятая ванная комната, чужие вещи в шкафах, постоянные советы по воспитанию детей, бесконечные разговоры о неудавшейся личной жизни…
– Хорошо, – наконец произнесла она, и собственный голос показался ей чужим. – Пусть живёт. Временно.
– Спасибо, родная! – Игорь просиял, порывисто встал и обнял её. – Я знал, что ты поймёшь!
Но Марина не ответила на объятие. Она стояла, глядя поверх его плеча в темнеющее окно, и чувствовала, как рушится её уютный мир. Как трещит по швам та невидимая оболочка безопасности, которую она так долго и бережно создавала вокруг своей семьи.
«Временно,» – повторила она про себя. Но почему-то это слово звучало как приговор.
Три недели промелькнули как один день. Марина стояла у плиты, механически помешивая суп и прислушиваясь к голосам из гостиной. Светлана опять говорила по телефону – громко, уверенно, будто находилась у себя дома.
– Нет, ты представляешь! – доносилось из-за приоткрытой двери. – Я сейчас у брата живу. Тут просто замечательно – места много, готовить не надо…
«Места много» – подумала Марина с горечью. Ещё бы – Светины вещи заполонили весь дом. Сначала гостевая комната, потом ванная, теперь в гостиной возник импровизированный офис. «Я только поработаю немного,» – сказала Света неделю назад. С тех пор это «немного» растянулось на целые дни.
– Мам, – Настенька дёрнула её за рукав, – я задачку решила, проверь!
– Тише, солнышко, – машинально отозвалась Марина, – тётя Света работает.
Дочка обиженно надула губы. Раньше они всегда делали уроки вместе на кухне. Теперь приходилось заниматься в детской – внизу постоянно шли какие-то важные переговоры.
– Кстати, Лен, – голос Светланы стал громче, – ты бы видела, как они Настю воспитывают! Никакой строгости. Я вчера сделала замечание – так Марина чуть не подпрыгнула…
Суп на плите закипел, выплёскиваясь через край. Марина выключила огонь и медленно досчитала до десяти.
– Мам, а почему тётя Света говорит, что я непослушная?
У Марины внутри что-то оборвалось. Она присела перед дочкой: – Ты самая лучшая девочка на свете. Просто тётя Света…
– Марин, – в кухню заглянул Игорь, – там Света просит чайник поставить. И печенье какое-нибудь – к ней подруга приедет.
– Света просит? – тихо переспросила Марина. – А сама она не может? Это всё-таки не гостиница.
– Ну что ты начинаешь? – поморщился муж. – Человек работает…
– А я не работаю? – голос Марины дрогнул. – Я целый день готовлю, убираю, с детьми занимаюсь. Но стоит твоей сестре что-то попросить…
– Опять ты за своё, – Игорь устало потёр переносицу. – Света и так в сложной ситуации.
– А как насчёт моей ситуации? Меня кто-нибудь спросил, каково это – чувствовать себя чужой в собственном доме?
Марина поднялась в спальню и села у окна, глядя на падающий снег. Внизу снова звучал голос Светланы, что-то говорил Игорь, но здесь, наверху, эти звуки казались далёкими и нереальными. Как будто она наблюдала за чужой жизнью в чужом доме.
«Нужно немного потерпеть,» – вспомнила она слова мужа. Вот только терпение, как и любовь, не бесконечно.
Воскресное утро началось с привычной суеты. Марина накрывала на стол – по традиции вся семья собиралась на поздний завтрак. Раньше это было её любимое время: неспешные разговоры, смех детей, уютное позвякивание чашек… Теперь же каждый семейный завтрак превращался в очередное испытание.
– А давайте уберём эти тяжёлые шторы? – Светлана критически осмотрела гостиную, помешивая кофе. – Такая мрачность. И стол можно передвинуть к окну – будет больше света.
Марина замерла с тарелкой в руках. Эти шторы они с Игорем выбирали вместе, а стол… За этим столом выросли их дети, здесь отмечались дни рождения, Новые годы, сюда приходили друзья.
– Света, – тихо произнесла она, – не нужно ничего двигать.
– Да ладно тебе, Мариш! Я же для уюта стараюсь. Вот у моей подруги…
– Нет! – Марина с грохотом поставила тарелку. – Это наш дом. Не твой!
На кухне повисла тяжёлая тишина. Настя испуганно прижалась к брату, Игорь растерянно замер с чашкой кофе.
– Господи, какая же ты неблагодарная, – покачала головой Светлана. – Я тут пытаюсь помочь, а ты…
– Помочь? – Марина почувствовала, как внутри что-то обрывается. – Ты живёшь здесь уже месяц. Командуешь, критикуешь, учишь меня воспитывать моих детей. А теперь ещё и переделывать дом вздумала?
– Марина! – Игорь встал между ними. – Успокойся, пожалуйста. Света не это имела в виду…
– А что она имела в виду? – Марина повернулась к мужу. – Когда говорила Насте, что она избалованная? Когда рассказывала своим подругам, какая я плохая мать? Когда заняла всю гостиную своим «офисом»?
– Дети, идите наверх, – тихо сказал Игорь.
Когда шаги детей стихли на лестнице, Светлана фыркнула: – Вот видишь, Игорёк? Я же говорила – она совершенно не умеет себя контролировать. Бедные дети…
Это стало последней каплей.
– Всё, – Марина сняла фартук и аккуратно повесила его на спинку стула. – Я больше так не могу. Раз ты не способен выбрать между сестрой и семьёй, я сделаю выбор за тебя. Мы с детьми уезжаем к маме.
– Что? – Игорь побледнел. – Марина, ты не можешь…
– Могу. И уезжаю. Когда решишь, что важнее – твоя семья или сестра, которая даже не пытается найти свое жильё, – позвони.
Она поднялась наверх, чувствуя спиной растерянные взгляды мужа и золовки. В спальне достала с антресолей старый чемодан. Руки дрожали, но решение было принято.
Через час они с детьми уже сидели в такси. Настя тихо всхлипывала, прижимаясь к матери, Димка угрюмо смотрел в окно. А Марина думала только об одном: неужели нужно было дойти до такого, чтобы Игорь наконец понял – семья это не только его сестра?
Игорь стоял у окна, глядя вслед уезжающей машине. Рядом что-то говорила Светлана – кажется, о том, какая Марина истеричка. Но он впервые не слушал сестру. Он смотрел, как такси скрывается за поворотом, и чувствовал, что только что совершил самую большую ошибку в своей жизни.
Три дня пролетели как в тумане. Марина сидела на кухне у мамы, бездумно помешивая давно остывший чай. Дети уже спали – Настя долго не могла уснуть, всё спрашивала, когда они вернутся домой. А что ответишь ребёнку, если сама не знаешь?
Телефон высветил очередное сообщение от Игоря: «Прости меня. Можно приехать поговорить?»
Марина закрыла глаза. За эти дни она не ответила ни на один его звонок, ни на одно сообщение. Было больно и страшно – вдруг он снова встанет на сторону сестры? Но сейчас, глядя на дрожащий огонёк свечи на столе, она вдруг поняла – нужно дать ему шанс. Хотя бы ради детей.
«Приезжай,» – набрала она короткий ответ.
Игорь появился через полчаса – осунувшийся, небритый, с виноватыми глазами.
– Света уехала, – сказал он вместо приветствия. – Я помог ей снять квартиру.
Марина молчала, ожидая продолжения.
– Знаешь, – он тяжело опустился на стул напротив, – когда вы уехали, я как будто проснулся. Света всё говорила и говорила, а я вдруг понял – мой дом опустел. Не потому что вас нет физически, а потому что я сам всё разрушил. Позволил сестре командовать, унижать тебя, вмешиваться в воспитание детей…
Он замолчал, разглядывая свои руки.
– Я так виноват, Марина. Пытался быть хорошим братом и совсем забыл, что муж и отец – важнее. Прости меня. И… возвращайтесь домой. Без вас там не дом, а просто стены.
Марина почувствовала, как по щеке скатилась слеза.
– Ты правда помог ей найти квартиру?
– Да. И знаешь… кажется, ей это тоже на пользу пойдёт. Хватит прятаться от жизни за чужими спинами.
Он осторожно протянул руку через стол, накрыл её ладонь своей: – Я люблю тебя. И детей люблю. Вы – моя настоящая семья. Простишь?
Марина сжала его руку в ответ. Марина сжала его руку в ответ. Что-то в его голосе, в этой непривычной растерянности подсказывало – он действительно всё понял. Понял не умом, а сердцем. Иногда судьба даёт горькие, но нужные уроки.
– Поехали домой, – тихо сказала она. – Только разбудим детей…
– Не надо будить, – Игорь улыбнулся впервые за эти дни. – Я отнесу их в машину. Помнишь, как в детстве – они засыпали в гостях, а мы несли их домой?
Марина кивнула, чувствуя, как отпускает тяжесть последних недель. Их ждал дом – их настоящий дом, где не нужно притворяться и терпеть. Где можно просто любить друг друга и быть семьёй.
А утром они снова соберутся за семейным завтраком – только вчетвером, как раньше. И это будет по-настоящему счастливое утро.
