Двадцать лет… А ты… просто перескочила на чужой поезд.
Но этот путь — не твой.
Не твоя остановка.
Из-за спины тихо прокашлялась медсестра. — Извините, время посещения заканчивается. — Да-да, конечно, — Тамара выпрямилась, поправила платье, словно оно было лишним в этом месте. — Пойдём, горе-луковое.
Покажу, где стоит автомат с чаем.
Нам с тобой ещё долго здесь торчать.
Виктор пришёл в себя через неделю.
Открыв глаза, первым, что он увидел, была жена, сидевшая в кресле у его кровати, с рукой, нежно положенной на живот.
В голове мелькнула мысль: «Как я раньше не замечал?» — Та… — его голос был хриплым, чуждым, словно не от него.
Она вздрогнула, открыла глаза: — Пришёл, красавчик? — её слова прозвучали с лёгкой насмешкой. — Я уж думала, ты там, в раю, с молодыми ангелочками флиртуешь. — Прости… — Не начинай, — Тамара поморщилась. — Был тут твой адвокат.
Квартиру делить не собираюсь — можешь не волноваться.
Машину тоже оставь себе, она тебе нужнее.
С работы я уже ушла. — Что? — Виктор попытался приподняться, в его голосе и лице заиграла тревога. — Зачем? — Возвращаюсь в Железный Порт.
К родителям, — её голос оставался спокойным, словно она говорила о чём-то обычном, как о том, что просто встала с кровати. — Там чище воздух.
Для ребёнка это будет полезнее. — Та, не надо… — Надо, Витюша.
Нужно, — впервые она улыбнулась, но это была не радость, а скорее облегчение. — Знаешь, я столько всего обдумала, пока ты лежал в отключке.
Ты прав — я действительно старая дура.
Но не потому, что верила тебе.
А потому, что боялась жить без тебя. — Я люблю тебя, — прошептал он, словно это слово могло что-то изменить. — Любишь… — она кивнула, не глядя на него. — Наверное.
По-своему.
Как привычку, как часть жизни.
Но я не хочу быть просто привычкой, понимаешь?
Она встала, поправила платье, будто сбрасывая с себя тяжесть, не свою: — Ольга приходила каждый день.
Плакала, говорила, что отказывается от всех претензий.
Глупая ещё… Я ей оставила телефон хорошего гинеколога.
И риелтора — поможет квартиру побольше найти.
Ведь с ребёнком в однушке тесновато будет. — Ты… что? — Виктор не мог поверить своим ушам, смотрел на жену с недоумением. — А что в этом такого? — она пожала плечами, словно сказала нечто вполне обычное. — Мы теперь в одной лодке.
Точнее, в одном положении… Забавно, да?
Столько лет пустоты, а тут сразу двое.
Видать, правда говорят: беда не приходит одна.
И счастье тоже.
За окном гремела весенняя гроза — первая в этом году.
Она словно разрывала этот день на части. — Не провожай, — Тамара наклонилась, легко коснулась его лба поцелуем, будто это был последний и самый обычный жест. — Я уже вызвала такси.
Вещи отправила.
Документы на развод подпишешь, когда поправишься — куда теперь спешить? — Та… — Знаешь, — она остановилась в дверях, повернувшись к нему, — я ведь действительно тебя любила.
До безумия, до дрожи… А теперь словно отпустило.
Будто вдохнула свежий воздух.
Спасибо тебе за это.
И ей спасибо.
Она ушла, тихо закрыв дверь.
В палате остался лёгкий аромат её духов — тех самых, которые он дарил ей каждый год на годовщину свадьбы.
Виктор смотрел в окно, где весенняя гроза смешивала дождь со снегом.
В мокром мартовском городе две женщины носили под сердцем его детей.
Два таких разных, но в чём-то похожих мира.
Два разных пути, одна история.
«Интересно, — подумал он, — будут ли дети дружить?
Или тоже всю жизнь будут делить… что-то?» Конец.
