Арина в который раз передвинула вазу на журнальном столике. Три шага вбок, два вперёд — будто странный ритуальный танец с предметом обстановки.
Наконец, сосуд с лилиями оказался там, где, по её мнению, смотрелся особенно органично.
— Опять что-то перекраиваешь? — из коридора донёсся голос свекрови. — Я же ясно сказала: ваза должна стоять возле балкона.
Арина глубоко вдохнула, медленно досчитала до пяти и натянула дежурную улыбку:
— Галина Михайловна, здесь ей лучше — и освещение приятней.
— Десятилетиями она стояла у балкона, — свекровь уверенным шагом направилась в гостиную. — И никто не жаловался.
«Интересно, кто эти никто?» — подумала Арина, наблюдая, как Галина Михайловна ловко возвращает вазу на её «законное» место.
С их пятилетним сыном Артёмом, который до этого увлечённо строил что-то из конструктора, случился приступ любознательности:
— Мам, а почему бабушка всё решает?
— Тише, Тёма, — прошептала Арина, но было поздно.
— Вот видишь! — воскликнула свекровь. — Даже ребёнок понимает, что ты всё время всё по-своему переделываешь. И, между прочим, ему пора спать. Уже почти девять!
— Сейчас восемь пятнадцать, — машинально заметила Арина.
— А мои часы не врут, — отрезала та. — Никита! — окликнула она сына. — Посмотри, что твоя жена опять придумала!
Арина закатила глаза. Всё как обычно: свекровь зовёт Никиту на помощь, чтобы он выступил судьёй, а он…
— Мам, я занят, — раздался голос из его кабинета.
«Ну хоть не выбежал сразу», — с облегчением подумала Арина.
С кухни доносилось подозрительное шипение. Арина метнулась туда — суп уже начинал убегать.
— Я ведь предупреждала: следить за плитой нужно, — воскликнула свекровь, не отставая. — В мои времена…
— Тогда были газовые плиты, а не сенсорные, — буркнула Арина, уменьшая мощность.
— Что-что?
— Говорю, сейчас попробую суп, — сказала она громче.
⸻
За ужином напряжение только усилилось. Арина разлила суп по тарелкам, стараясь не замечать оценивающий взгляд свекрови.
— Никитушка, ты только попробуй, — та театрально поморщилась. — Опять пересолено.
Никита автоматически взял ложку:
— Вроде нормальный.
— Нормальный? — свекровь всплеснула руками. — Да там соли, как в Чёрном море! Арина, ты хоть пробуешь, что варишь?
Тёма прыснул от смеха:
— Чёрное море! Бабуль, а ты там плавала?
— Нет, но твоя мама, похоже, вычерпала оттуда всю соль.
Арина сжала ложку так сильно, что побелели костяшки пальцев. Три года. Три года она молча проглатывала унижения. Ради мужа. Ради ребёнка. Ради иллюзии семьи. Но в тот вечер что-то сломалось.
Позже, когда Галина Михайловна удалилась в спальню, а Тёма спал, Арина подошла к мужу.
— Никита, нужно поговорить.
— А? — он не отрывался от телефона.
— Посмотри на меня.
Он нехотя поднял взгляд.
— Что случилось?
— Я больше не могу жить под одной крышей с твоей мамой.
Никита резко выпрямился:
— Ты серьёзно? Это моя мать.
— А я твоя жена! Или уже нет?
— Давай не будем сейчас…
— А когда? Через год? Десять лет?
Она говорила спокойно, но в голосе слышалась сталь.
— Нужно принимать решение. Либо она съезжает, либо…
— Либо что? — он нахмурился. — Это не обсуждается. Она — семья.
Внутри у Арины оборвалась последняя ниточка. Та, что ещё соединяла их. Тиканье часов, доставшихся в день свадьбы, казалось особенно громким.
— Самое страшное — ты будто не видишь меня. Уже давно. Я для тебя просто… фон.
Она встала, поправила футболку — его, ту самую, что раньше так любила. Теперь ткань казалась чужой. На пороге она обернулась — только его сутулая спина в свете дождливого окна. Капли стекали, как слёзы.
⸻
— И ты представляешь, Люсь? — Арина мешала остывший капучино в их любимой кофейне. — Она заявила, что я неправильно вешаю бельё.
Люся склонила голову:
— Парами?
— Конечно! И прищепки одного цвета. А то «разноцветные раздражают соседей». Хотя мы живём в частном доме.
— А Никита?
— Он как будто испаряется. Целыми днями в кабинете, вечером — в телефоне. А как доходит до разговора — уходит, переводит тему или говорит, что я не понимаю, как ему сложно.
— А тебе не сложно?
— Вчера Тёма спросил, почему я больше не пою на кухне… А я и не заметила, что перестала.
⸻
На следующий день Арина приняла решение. Дождалась, пока Галина Михайловна уйдёт на встречи с подругами, сына отправила к соседям и позвонила Никите. Тон её голоса не оставлял выбора — он пообещал приехать.
— Я взяла нам билеты на выходные. В оздоровительный центр. Только ты и я.
— Арина…
— Подожди. Димку заберёт моя сестра. А твоей маме я нашла жильё — рядом, светлая квартира. Поможем с арендой, с ремонтом…
— Ты предлагаешь выставить мою мать?!
— Я предлагаю сохранить нас!
— Не втягивай сына!
— А как не втягивать, если он вчера сказал: «Мам, а почему ты всегда виновата?» — Арина с трудом сдерживала слёзы.
В этот момент скрипнула дверь — вернулась свекровь.
— О чём разговор? — насторожилась она.
— Ни о чём, — буркнул Никита.
— Опять ты, Арина, всё крутишь по-своему?
— Хватит! — Арина вскочила. — Я просто хочу дышать! Смеха! Тепла! Не бесконечного приговора за каждое движение!
— Ты неблагодарная! — вскинулась Галина Михайловна. — Я…
— Вы думали только о себе. А о счастье сына — когда-нибудь задумывались?
— Андрюша…
Но Никита молчал.
— Мамочка! — радостно закричал Тёма с порога. — Мы такой замок построили! Но он развалился…
— Потому что сухой песок, — улыбнулась Арина. — В следующий раз возьмём воду.
— А когда будет «следующий раз»?
Арина посмотрела на мужа, на свекровь, на сына.
— Скоро, птенчик. Очень скоро.
⸻
Поздно вечером.
— Почему в темноте сидишь? — Никита включил свет.
— Думаю.
— О чём?
— О том, что завтра мы с Тёмой уезжаем. К Лизе. Навсегда.
— Ты не можешь просто так уйти!
— Могу. И должна. Ради себя. Ради него. И даже ради тебя.
— Ты нас бросаешь?
— Нет. Это ты бросил нас. Просто давно.
⸻
На лестнице стояла Галина Михайловна — скомканный платок в руках.
— Добилась своего?
— Эту семью мы разрушили все вместе. Вы — своей властностью, я — терпением, Никита — равнодушием. Аплодисменты. Идеальная команда.
⸻
— Мам, а можно я старый конструктор бабушке оставлю?
— Конечно, Тёма. Только подпиши, что от тебя.
⸻
Когда всё было упаковано, Тёма потребовал:
— Я хочу попрощаться.
— Бабушка отдыхает…
— Нет, хочу!
Он поднялся, постучал.
— Мы уезжаем, бабуль. Но не плачь. Я тебе оставил подарок…
— Никто никуда не приедет, — ответила та. — Твоя мама всё решила.
— Мама хорошая! — всхлипнул он. — Она…
— Дим, нам пора.
Он сбежал вниз, уткнувшись в её колени.
— Я не хочу уезжать!
Арина присела, гладя сына по голове:
— Даже взрослые иногда плачут. И это нормально. Всё будет хорошо. Обещаю.
⸻
Через неделю. Суд. Серые стены. Никита говорит:
— Мальчику нужна семья. Мама знает, как воспитывать…
Арина усмехается:
— Да, Никита. Она воспитывала тебя. Сорок лет — и ты до сих пор не можешь выбрать носки без неё.
— Перестань…
— Три года я молчала. Хватит. Ты хочешь забрать сына? А сам где будешь?
Он бледнеет.
— Ты не хотел зла. Просто никогда ничего не хотел.
⸻
— Суд постановил… оставить ребёнка с матерью.
Арина не верит своим ушам. Никита уходит, не оборачиваясь. За ним — Галина Михайловна.
⸻
— Мам, пойдём домой?
— Домой, малыш. Теперь — наш дом.
⸻
Поздним вечером. Тишина. Капли дождя на стекле. Телефон вибрирует:
«Можно я заеду завтра к Тёме?»
Арина смотрит на рисунок на холодильнике: дом. Три фигурки.
«Приезжай. Только предупреди заранее. И… захвати его синий конструктор. Он скучает».
Она остаётся на кухне, в тишине, которая не пугает. В тишине, где можно быть собой. Где начинается новая глава.
