— Игорь, ты замечал, что из дома иногда исчезают вещи? — я провела рукой по его растрепанным после ветра волосам. — Будто кто-то устраивает скрытую ревизию.
— Ты опять преувеличиваешь, Лена, — усмехнулся он, глаза заискрились его фирменной тёплой улыбкой.
— Просто ты слишком педантична.
Мой муж всегда умел смотреть на жизнь с позитивной стороны. Даже когда всё шло не так, он находил повод улыбнуться.
Я любила это в нём. И в то же время — это сводило меня с ума. Особенно сейчас, когда я точно знала: что-то было не так.
Сначала пропал серебряный набор кофейных ложек — шесть штук, подарок на новоселье.
Потом исчез кулон из недорогого сплава — для других он ничего не стоил, но для меня был особенным. Затем — брошь, которую я носила всего дважды. Мелочи, но каждая из них — часть моей памяти.
И все исчезновения совпадали с одним событием — визитами Тамары Викторовны. Моей свекрови.
— Может, случайно выбросили вместе с бумагами, — сказал Игорь, когда я упомянула ложки.
— Кулон? Наверное, оставила где-то в магазине, — предположил он.
— А брошь? Ну, может, Лёшка играл и потерял?
Наш десятилетний сын тут же покачал головой:
— Мама, ты ведь не разрешаешь мне трогать украшения! Я помню!
Я не хотела устраивать сцен. Не хотела говорить Игорю, что его мать, эта ласковая и обходительная женщина, просто забирает вещи, что ей нравятся. Без спроса. Регулярно.
Особенно часто она появлялась, когда Игорь уезжал в командировки. «Проведать внука», «подсобить по дому». После её визитов — снова что-то исчезало. Я видела, как она разглядывает мои вещи, с интересом прикидывая… и улыбается.
Но я не хотела обвинять её без улик. Игорь бы не поверил. Для него мать была образцом доброты. А Лёшке совсем не нужно было видеть, как взрослые выясняют отношения.
Я долго думала. А потом решилась.
Если уж это недоверие вкралось в наш дом, я хочу дойти до его корня.
— Знаете, — будто между прочим сказала я за ужином, когда Тамара Викторовна пришла «на чай», — мама оставила мне после себя приличную коллекцию украшений. Там и серьги с камнями, и кольца, и цепочки.
Свекровь на секунду замерла, держа вилку в руке.
— Правда? И много там всего?
— Даже точно не знаю, — пожала я плечами. — Всё лежит в сейфе, надо бы разобрать, давно туда не заглядывала. Память-то уже не та…
Я заметила, как в её взгляде мелькнул тот особый блеск. Интерес. Жадность. Желание.
Игорь знал о наследстве, но в подробности не вдавался.
На следующий день я нашла мастера, который сделал идеальные копии всех украшений. Это обошлось недёшево — но оно того стоило. Оригиналы я решила спрятать… и нашла гениальное место.
Когда Тамара Викторовна попросила присмотреть за её котом, пока она будет в санатории, я взяла небольшой плотный мешочек с настоящими драгоценностями.
Подловив момент, приклеила его скотчем под диван — тот самый, где она сама любила сидеть. Никто туда не полезет. Только я.
Теперь нужно было лишь дождаться подходящего момента.
Он наступил, когда Игорь уехал на два дня в другой город.
Я оставила дверцу сейфа немного приоткрытой — будто забыла закрыть до конца. Копии украшений лежали в коробочках, сверкая под лампой.
— Тамара Викторовна, как хорошо, что вы зашли! — я встретила её с улыбкой. — Лёшка только что закончил уроки, а мне срочно надо к подруге.
— Конечно, Леночка, — ответила она сладким голосом. — Иди, мы с внучком чудесно справимся.
Перед уходом я незаметно включила камеру, спрятанную за горшком напротив сейфа. Мне не нужна была ловушка — только правда.
Если она действительно решит это сделать…
— Бабушка, сыграем в шахматы? — донёсся голос Лёшки, когда я вышла.
Я просидела в кафе два часа, пытаясь не грызть ногти. Может, я ошибаюсь? Может, я просто мнительная?
Когда я вернулась, Тамара Викторовна уже собиралась уходить.
— Леночка, ой, я совсем забыла! Мне нужно срочно в ЖКХ, там сегодня короткий день!
— Но ведь ещё рано… — начала я.
— Они закрываются раньше! — она уже надевала пальто. — Забегу потом!
Лёшка вышел с недоумённым лицом:
— Мама, она всё время куда-то смотрела, даже в шахматы толком не играла.
Я сразу направилась к сейфу. С виду — всё на месте. Но когда я его открыла, что-то внутри подсказало: что-то не так.
Не хватало трёх украшений.
Я достала телефон, включила запись. Сначала — тишина. Потом — Тамара Викторовна, осторожно подходящая к сейфу.
Смотрит по сторонам.
Открывает дверцу.
Руки с благоговением перебирают коробочки. Останавливаются.
Те самые три предмета — браслет, подвеска и серьги — исчезают в кармане её кофты.
Я выключила запись и глубоко вдохнула. Всё. Доказательства есть.
Через пару дней — семейный ужин. Все будут в сборе.
⸻
Дом свекрови всегда казался мне стерильным музеем. Всё по местам, всё идеально.
В гостиной уже были её дочь Вика с мужем, и брат Игоря с женой.
— Проходите, садитесь, — весело сказала Тамара Викторовна. — Я как раз достаю своё фирменное жаркое!
На ней была простенькая подвеска. Не та. Своё она не надела.
— Лена, а что там с маминым наследством? — неожиданно спросила Вика. — Говорят, у тебя настоящая коллекция!
Я заметила, как свекровь вздрогнула. И момент настал сам собой.
— Да, кое-что есть, — я поставила чашку. — Вот только недавно обнаружилось, что несколько украшений пропали.
Пауза.
— Как неприятно, — пробормотала Тамара Викторовна. — Может, ты сама их куда-то переложила?
Я достала телефон.
— Поэтому я решила установить камеру. И посмотреть, кто бывает рядом с сейфом.
Все взгляды обратились ко мне. Я включила видео.
Лицо свекрови застыло, когда она увидела себя на экране, крадущуюся к сейфу, перебирающую украшения… и кладущую их в карман.
— Это… я просто хотела посмотреть… потом вернуть… — голос её дрожал.
— Через несколько дней? В тайне от всех? — спросила я.
Игорь медленно поднялся.
— Мама… это ведь не впервые, да? Всё то, что исчезало раньше — тоже твоих рук дело?
— Лёшенька, ты не понимаешь… у неё всё есть… а я…
— Мы предлагали помощь десятки раз, — перебил он. — Ты отказывалась. Но красть — это нормально?
Лёшка тихо сказал:
— Бабушка, воровать — плохо.
Тамара Викторовна осела на стул.
Я достала мешочек.
— А ещё… оригиналы были спрятаны здесь. У тебя. Под диваном.
Я высыпала настоящие украшения на стол.
— То, что ты взяла — копии. Я хотела тебе помочь. Даже думала отдать часть. Но теперь…
Она не сказала ни слова. Только смотрела, будто проваливаясь внутрь себя.
Игорь взял сына за руку:
— Мы идём домой. Мама… не звони мне. Я сам свяжусь, когда буду готов.
Мы вышли из дома. Тишина за нашими спинами была оглушительной.
В машине он долго молчал. Потом:
— Спасибо.
— За что?
— За правду. Даже если она такая горькая.
Он сжал мою ладонь.
— Мы справимся, — сказал он.
Я улыбнулась.
— Думаю, да. Правда освобождает.
Мы ехали сквозь вечерний город. Домой. В дом, где снова будет спокойно.
