Сижу, принимаю экзамен. По всемирной литературе.
Непростое это дело – принимать экзамен. Особенно – у девушек. Заходит, цыпа. Уже в третий раз видимся. В первый раз она спутала Гомера с Гегелем, во второй — Дон Кихота с Дон Жуаном.
Да ещё для догону назвала всё это Дом Периньоном. Это шампанское такое.
Вот пришла опять. В последний раз.
Дальше — отчисление. Сидит. Даже не знаю, как её и назвать. «Девушка-ночь»? «Девушка-осень»? Нет, не то. Тут другое. Что-то вроде «Девушка-раннее утро после напряженных б…к».
Или «Девушка-перманентный бодун». Прошу, конечно, прощения. Но девушке явно плохо. Причем от всего сразу.
Сидит. В полной экипировке. Декольте до пупка. Верх юбки-мини там, где в наши времена, помню, она заканчивалась.
Где, так сказать, «содержимое» – загадка. Дальше – долгие, задумчивые ноги, уходящие вдаль, как два автобана. Левый автобан – на правом. Глаза непроспавшейся лани.
Дух чуть увядшей сирени, настоенной на спирту.
— Что, — говорю,
— не выспались?
— Нет, не выспалась, — отвечает лань чуть надтреснувшим, но пока ещё мелодичным баритоном. — Учили, небось, всю ночь?
— Ага, м… Учила, — улыбается. Что-то, видно, приятное вспомнила. Из выученного. У неё после некоторых слов – характерное подмыкивание.
«Я, м…» «Пошёл ты, м…» И т.п. Как у сантехников.
— Ну, хорошо, раз учили. Что у вас тут в билете?
Глядит в билет, как в результат теста на беременность:
— СтЕндаль, м… Жизнь и творчество.
— СтендАль. Он всё-таки француз. А вы во французской группе учитесь. Французский три года учите. Ударение во французском всегда на последнем слоге. — Я в курсАх. — Это хорошо. Что «в курсАх».
Читали? — Что?
— То самое. О чем вы «в курсах»…
— СтендалЯ-то?
— СтендАля. — Вы же, типа, сами сказали: ударение по ходу на последнем слоге, – обиделась девушка.
Я немного, честно говоря, тоже:
— Ну так что ж теперь:
« в ПарижЕ» говорить? Жмет лань своими нагими плечами. Качает автобаном в шпильке. Перекладывает гордо правый автобан на левый. Дескать: мне – лично по барабану. Так сказать, монопенисуально.
— Ну, читали? — Читала, м…
— Что читали… «м»? Сильно подумав и с нотой неуверенности:
— СтендАля.
— А что именно-то?
Молчит. Потеребив пирсинг в районе левого паха: — Забыла я. Прям всё из башки, блин, вылетело. Волнуюсь я очень.
— А вы не волнуйтесь и не ругайтесь, пожалуйста.
Роман у него есть такой… Ну, вспоминайте, вспоминайте…
«Красное…» И … И… С надеждой: — И белое?! — Нет, не белое. И не портвейн с текилой. Этот роман, девушка, не про выпивку. Он немного про другое.+ С неожиданной ненавистью:
— Тьфу ты, блин! А про что ж? пишут, м… пишут… А я сдавай. Извините… Про что же он может быть-то, м?..
— Это я вас хочу спросить, про что роман. И насчет блинов и «тьфу» вы это… полегче. — Сори. Это я с недосыпу.
«Ага, — думаю, — и с пере…бу в лошадиных порциях». Вздыхает лань. Смотрит в окно. — Ну так, вспомнили, про что «Красное и черное»?
— Про любовь, что ль?.. (С лёгким недоверием).
— Ну… в общем… и про неё тоже.
С жаром:
— Вот видите! Читала я. Только по ходу забыла. Волнуюсь я. Помню, что он её там хочет как бы того, а она, м…, короче ему не это… по типу того что-то. — Хорошо вы пересказали роман. Сочно.
Он «её типа как бы того, а она ему не это».
— А хули, всё по реалу! – вдруг вырвалось у девушки.
– Как в жизни! А то развели тут… гламур на трёх вокзалах… Сори! Это я от усталости. — Ладно, — говорю. – Раз вы настолько устали, что на мат перешли…
Давайте так: вы вообще что-нибудь из литературы читали? Не обязательно французской, не обязательно Стендаля.
Вообще, может быть у вас есть какие-нибудь любимые авторы, книги… Можно японские, можно монгольские… Чтоб мне вам зачет хоть на третий раз поставить. И чтоб вас не отчислили. Ну, хоть что-нибудь вы знаете? На тройку с пятью минусами. Лань заволновалась.
— Я люблю этого… как его… на «шэ» — На «ша»?
— Ага. Прям обожаю. Как же его, блин?.. — Шиллер? — Да нет. (С раздражением). — Шекспир? — Нет, Шекспир – это про негра-киллера… — Про негра-киллера? Шекспир? Хм… — Ну… Он ещё свою Машку порешил.
Зовут её как-то длинно, типа «дезодоранта»…
— А! В смысле – «Отелло»… Дезде… — Ну… А этот другой, длинный. На «шэ». И на «Крюггера» похож. — На «ша» и на «Крюггера» похож…
Хм… Он кто, немец, англичанин?.. — А х… Пардон. Не помню… О! Вспомнила, м… Шопенгауэр! Респективно пишет… Не хуже Мураками. Шопенгауэра я уважаю. — И что ж вы любите у Шопенгауэра?
— Да не помню я. Помню, что я его люблю. А за что люблю – не помню. — Это бывает. Причем довольно часто. То есть почти всегда. Ну а он вообще что писал-то? Пьесы, стихи, романы?..
После долгой задумчивости:
-Он что-то типа вальсов писал. — Вальсов? Может вы его с Шопеном спутали? Хотя и Шопен насчет вальсов тоже не совсем… Ну да ладно…
— Тьфу ты, б…!.. Что ж мне сегодня так не везет-то!..
Как колобку на киче, м… — Девушка, вы меня уже сегодня раз десять уматерили. Вы что, без мата совсем не можете?
— Могу. Только у меня срывается. От недосыпу. А так я готовилась. Книжки разные читала… По реалу читала, честно… Не верите? Я вздохнул. Взял зачетку. Полистал. Ещё раз вздохнул. И поставил зачет.
Говорю: «Следующий».
— Спасибо, — говорит.
– Спасибо вам огромное, м…
— Не за что, ё… И ушла. За дверью слышу:
— Ну как?!.. — Зачет, м… Коллективный девичий визг радости. Потом громкий баритон: — Он мне:
«Говори, сука, про СтендалЯ». Ну я ему и давай вправлять клоуна… Тыр-пыр… Х…ё-мыё, бараньи яйца…
А он мне: «Ты вообще-то чего-нибудь знаешь, типа, килька мокрозадая?..» Коллективное «гы-гы-гы!»
— Я говорю: читала… А как же! Не дурнее хубыбубы, м… Только, типа, не помню нихрена. От недосыпу.
Он лыбится, как пидор на вазелин…
По типу: знаем мы ваши недосыпы, точилки ракообразные… «Гы-гы-гы!..» — Хрен, говорит, с тобой. Живи, кабанчик.
Иди, говорит, отсюда и больше не матерись. И зачет поставил. Теперь не отчислят. Если бы, м…, не поставил – всё, кирдык хомячку…
Ладно, пойду харю мять. Устала, как талиб на лесоповале… А ты иди, Светок. Не бойся. Он сегодня добрый.
Он сто пудов зачет поставит. И я поставил. Хотя «Светок» и сказала, что великое произведение древнерусской литературы называется «Слово о палке Игоря». Ну, прорвалось подсознание…
У всех бывает. От недосыпу-то.
Поставил я ей зачёт. Куда ж деваться. Я ведь добрый. Господи, прости мою душу грешную!
