Domsovety
Когда Оля с Игорем приобрели трёхкомнатную квартиру в новостройке, родители с удивлением воскликнули:
— Да вы что, с ума сошли?! Три комнаты — это же не просто квартира, а настоящий дворец!
Таня, старшая сестра Игоря, по телефону рассмеялась:
— Вам бы сразу коттедж, да? А нам с Денисом и двумя детьми где приткнуться, пока ипотеку не одобрят?
Оля тогда лишь слегка улыбнулась. Они с Игорем трудились не покладая рук — она бухгалтер в автосервисе, он инженер на стройке. Почти два года прожили у родителей Игоря в маленькой двушке, считая терпеливо Танины визиты с мужем, детьми и бесконечными криками: «Мам, он мне дышит!» «Мам, он дышит громче!»
Оля мечтала: вот купим своё — и заживём по-настоящему. Утро — в тишине, вечер — с пледом, никто не будет есть прямо из кастрюли, не визжать из ванной и не занимать стиральную машину на ночь. Только они вдвоём — и кошка Барсик.
Однако её мечты разбились о семейные обязанности.
Спустя неделю после новоселья позвонила свекровь:
— Олька, Таня с Денисом снимают квартиру и переплачивают. Может, на какое-то время к вам переселятся? В конце концов, комнат-то три…
Оля застыла с половником над кастрюлей.
— А какое «на время»?
— Ну, пока банк не одобрит ипотеку. Максимум месяц, солнышко.
Когда Оля положила трубку, Игорь погладил её по спине:
— Мы же свои. Не станем чужим отказывать. Перетерпим немного.
Оля кивнула. Да, «свои». Только вот странное это «своё», если в собственной квартире чувствуешь себя как посторонняя.
На следующий день Таня с Денисом въехали, привезя два чемодана, детскую кроватку, три коробки игрушек и кое-что, что Оля в шутку назвала «всю их жизнь».
— Самую дальнюю комнату займём, — уже распоряжалась Таня. — У окна, чтобы детям было светло.
Денис сразу поставил ноутбук на кухонном столе.
— Я фрилансер, — пожал он плечами, — в комнате слишком шумно, надо работать.
Оля осталась стоять у стены, крепко держала чашку — не новую, но родную.
В первый же вечер младший племянник пролил сок на диван.
— Ну бывает! — пожала плечами Таня. — Дети — не по линейке же.
Через пару дней Оля заметила, что к Барсику прикрепили куклу и таскают её за хвост.
— Не придирайся, она же не настоящая! — возмутилась Таня. — Кошка — не человек.
Игорь пытался сгладить ситуацию:
— Да что там такого, побегают… Ты же не чужая.
А вот «чужая» — это уж точно. Оля всё чаще ловила себя на мысли, что осторожно идёт в ванную, прислушивается: не занята ли она? Готовит ужин больше, чем нужно, но всё меньше остается ей самой. Ест на кухне стоя, пока Денис ведёт «важный созвон» прямо за её спиной.
Однажды на лестничной клетке соседка тётя Лида усмехнулась, когда застала Олю у мусоропровода:
— Новенькие у вас шумные, да? Молодцы, приютили. Не каждая так сможет.
Оля только улыбнулась.
Уже тогда ей становилось ясно: «временно» — очень растяжимое слово.
Прошла неделя, затем вторая.
Оля ставила таймер, чтобы успеть принять душ до того, как дети устроят в ванной «мыльный концерт». Стирала по ночам — машинка ревела, соседи стучали по батарее, а Таня утром упрекала:
— Оля, чего это ты в два ночи стираешь? Дети же просыпаются! Будь человечной, а?
«Человечной», — про себя подумала Оля, стоя у окна. — А вы в чём?»,Игорь возвращался домой поздно, измученный и раздражённый. За ужином он садился, лишь мельком взглянув на жену.
— Ты опять на Дениса злишься? — спросила Таня. — Он же просил не создавать шум на кухне в рабочее время.
— Это моя кухня, — ответила Оля.
— Пойми, у него дедлайн, — попыталась объяснить Таня. — Всё же не навсегда…
Тем временем Таня устроилась как следует. После того, как уложила детей спать, она поставила чайник и предложила:
— Оля, посидим вместе?
Уставшая Оля устало кивнула. Ей хотелось только лечь и побыть в тишине, но Таня продолжала разговаривать — о проблемах, о том, как «мама с ними невыносима» и как «Олечке повезло — у неё с Игорем спокойнее».
— Ты не обидишься, если я одену твою кофту? — прозвучал однажды утром голос. — Моя вся в пятнах, а твоя такая аккуратная и почти размером подходит.
Оля ощутила обиду, но промолчала.
Потом возник вопрос с едой.
Когда Оля вернулась с работы и открыла холодильник, её охватило удивление: домашнего супа не было, варёной курицы тоже, а салат исчез.
— Сегодня мы детей рано накормили, — объяснила Таня. — Ты не возражаешь? Мы просто всё съели, а Денис сказал, что вкусно.
— Я готовила на два дня, — сказала Оля.
— Ну, завтра приготовишь ещё. Ты же приходишь раньше, а у меня дети…
Оля сдержала обиду, поднялась в комнату, рухнула на кровать и расплакалась.
Барсик подпрыгнул рядом и жалобно замурлыкал.
Через день на кухне чуть не разразилась ссора.
— Оля, почему ты положила мои вещи в стиральную машину? — с порога возмутилась Таня. — Это же детская одежда! А ты — с полотенцами! У них нежная кожа!
Оля впервые ответила твёрдо:
— Потому что вещи лежали в тазу двое суток и уже пахли, извини, как подъезд.
Таня широко раскрыла глаза:
— Нельзя было потерпеть? Я мать двоих детей, рук у меня не восемь!
— Я тоже человек, — сказала Оля прямо. — И живу здесь.
Это стало первой искрой.
Игорь вечером махнул рукой:
— Вы, женщины, всегда что-то делите. Главное — не ссорьтесь.
Оля провела субботу у подруги, сказав, что ей нужно «переключиться». Вернувшись в воскресенье вечером, она столкнулась с неожиданностью.
— Мы подумали, — начал Денис, сидя за её ноутбуком, — может, дети будут спать в твоей комнате? Там тихо, и окно выходит на теневую сторону.
— Извините?
— Ты же можешь спать с Игорем. А нам будет по одной комнате для взрослых и детской.
Оля взглянула на него с недоумением.
Таня мягко вмешалась:
— Ты же не жадная. У тебя вообще характера нет — вот и хорошо, всем будет комфортно.
Оля не стала ничего отвечать, просто зашла в свою комнату и закрыла дверь.
В понедельник её разбудил шум в шкафу.
— Я искала фен, — объяснила Таня. — Ты ведь не против? Он где-то здесь лежал.,Оля не возражала. Она молчала. Но внутри уже что-то поднималось вверх. Это было не раздражение и даже не злость. Это было отчаяние и растерянность: её дом перестал быть родным.
Вечером она решила серьёзно поговорить с Игорем.
— Игорь, так дальше нельзя. Они пожирают всё: пространство, еду, нервы. Они стали наглыми. Мне кажется, мы с тобой просто растворяемся на их фоне.
Он не ответил. Через некоторое время пожал плечами:
— Тане пока не одобрили ипотеку. Терпи немного. Это же семья.
Семья.
Оля вышла на балкон, закрыла за собой дверь и внимательно смотрела вниз.
Там кто-то выгуливал собаку. Кто-то просто шёл с пакетом. Люди. Свободные. Со своим воздухом.
А в её квартире — четверо, отнимающих кислород.
И муж, который не замечал, как она умирает на глазах.
В тот вечер Оля легла в постель не с грустью, а с решимостью.
Завтра всё изменится.
На следующее утро Оля проснулась раньше всех. Заварила кофе. Села на кухне и наблюдала, как начинаются двигаться листья за окнами. Барсик потерся о её ногу, и вдруг пришло чёткое осознание: хватит.
Первая на кухню зашла Таня в пижаме с фламинго и телефоном в руке.
— О, ты уже встала! А мы вчера уснули перед мультиком — даже ужин не доели!
Она открыла холодильник и вытащила из него Олин ланчбокс.
— Ты не обидишься, если я доем? Утром не успела приготовить ничего.
Оля поднялась. Не вспыхнула. Спокойно подошла и молча забрала контейнер.
— Обиделась? — Таня моргнула в удивлении. — Ты чего, мы же взрослые люди.
Денис протянул руку с кружкой.
— Мы с Таней сегодня будем на онлайн-встрече, можно детей в комнате твоей оставить? Ты, вроде, в офис не идёшь?
Оля посмотрела на них. Их голос звучал с той самой навязчивой мягкостью, с которой мошенники предлагают по телефону «выгодное вложение». Только у этих мошенников была фамилия её мужа и два чемодана в прихожей.
Она вернулась в комнату, села, открыла ноутбук и зашла на сайт с объявлениями.
Ввела запрос: аренда однокомнатной квартиры в радиусе трёх километров.
Затем аккуратно подошла к стиральной машине, вынула чужие вещи и сложила их в пакет. То же сделала с обувью в прихожей — всё, что не принадлежало им, всё «временно» оставленное, всё, что заполонило её пространство.
Когда Таня появилась снова, Оля спокойно произнесла:
— Сегодня к вечеру собирайтесь. Вам пора уходить.
— Что? — Таня сначала не поняла. — Куда, собственно?
— Куда угодно, но не сюда. Мы не гостиница.
Таня широко раскрыла глаза.
— Ты что, шутишь?
Оля выдержала паузу:
— Совсем нет. Вы обещали месяц. Прошло уже два. Теперь ищите жильё сами. Это ваша проблема, не моя.
Денис усмехнулся:
— Ну вот, началось. Оля, ты перегрелась. Давай обсудим всё вечером, когда Игорь будет дома.
Оля направилась в комнату, взяла телефон.,Игорь получил её звонок.
— Я больше так не стану терпеть. Ты на чьей стороне — со мной или с ними?
В ответ он промолчал, а затем тихо пробормотал:
— Ты слишком резко…
— Они уезжают. Сегодня. Если ты против, можешь поехать вместе с ними.
Наступило молчание. Потом он коротко произнёс:
— Понял.
Вечером в квартире воцарилась тишина. Дети молча сидели с телефонами, обиженные. Таня быстро запихивала одежду в сумки. Денис с раздражением что-то искал в интернете.
Оля занималась мытьём пола.
Барсик прыгал за тряпкой.
В девять пришла свекровь с перекошенным от злости лицом.
— Что ты тут устроила? Это же дети! Это семья!
— Это моя квартира, — спокойно ответила Оля. — Мои нервы и моё право устанавливать границы.
— Вот ты какая, значит, — зарычала свекровь. — Казалась тихой, а вцепилась так, что только судом выгонишь.
Оля взглянула на неё.
— Попробуйте. Но мешки вам пригодятся.
В этот момент в комнату вошёл Игорь. Без слов, без чемодана, он просто сел у окна.
Таня, уже надевшая куртку, присела рядом и тихо шептала:
— Игорь, ты же не дашь нам оказаться на улице. Мы семья, мы твои. Мы же…
Он поднялся.
— Таня, вам мешки уже выдали. Ищи новое жильё.
Таня вскочила.
— А ты, Оля, знай: таких, как ты, потом никто не пожалеет! Останешься одна — не удивляйся!
Оля вытерла руки полотенцем.
— Ну как, гости, удобно? Завтра выдам мешки для ваших вещей, — откинулась на спинку стула.
Они покинули квартиру поздно вечером. Громко, с упрёками, хлопая дверями и с нервными всхлипываниями детей.
Оля не стала им провожать. Она сидела у окна и пила чай.
Барсик спал у неё на коленях.
Она не ощущала ни радости, ни злобы, ни даже удовлетворения.
Лишь пустоту.
И вдруг в этой пустоте что-то зашевелилось.
Неуверенность?
Или, может, спокойствие?
Это уже не имело значения.
Главное — дверь закрылась.
И неизвестно, откроется ли она теперь снова.
