— Пусть твои родители снимают жильё, а мои будут жить в нашей квартире! — прозвучало за ужином так обыденно, словно он рассказывал о погоде.
Я застыла с вилкой в руке, не сразу осознав сказанное.
Мы сидели за привычным воскресным ужином — курица с гречкой, которую я приготовила, пока Андрей смотрел футбол.
Всё было так обыденно, так обыкновенно…
До этого момента. — Что? — переспросила я, ощущая, как пальцы начинают неметь. — Я сказал, пусть твои родители снимают квартиру.
А мои переедут к нам. — Андрей сделал глоток вина, не поднимая взгляда. — Врачи сказали маме, что ей нужен постоянный уход, а в их Коблево нет лифта.
На пятый этаж она не сможет подняться.
В голове промелькнула мысль: моим родителям уже по семьдесят, отцу всего год назад сделали операцию на сердце, они живут в старой двухкомнатной квартире без ремонта, копят на лекарства…
И это — «пусть снимают»? — Андрей, — начала я, стараясь сохранять спокойствие, хотя внутри всё сжалось в тугой узел. — Это же наша общая квартира.
Мы её покупали вместе.
И мои родители… они тоже уже пожилые, папа после инфаркта, мама гипертоник, им тоже нелегко. — Ну и что? — пожал он плечами, словно это было пустяком. — Пусть твои найдут что-то подешевле.
А мои будут жить с нами.
Ведь это семья.
В его голосе звучала та самая уверенность, которая всегда меня раздражала.
Уверенность человека, полагавшего, что его слово — закон, его желания — приоритет, а мнение жены — лишь неприятная помеха. — Все они — семья! — голос мой дрогнул. — И мои родители тоже семья!
Почему же твои важнее? — Потому что это логично, — его тон стал жёстче, в глазах засветился знакомый стальной блеск. — Моя мама болеет.
Ей нужна помощь.
И вообще, я считаю, что так правильно.
Я отодвинула тарелку.
Курица вдруг стала пахнуть так, что меня начало тошнить. — А я считаю, что это неверное решение.
Я не согласна. — Твоё согласие не нужно, — холодно отрезал он. — Я уже всё решил.
Родители переезжают в ближайшую субботу.
Вещи мамы уже частично собраны.
Это было слишком.
Даже для него, всегда считавшего себя главным. — Андрей, это наша общая квартира! — повторила я, чувствуя, как кулаки непроизвольно сжимаются под столом. — Ты не можешь принимать такие решения в одиночку! — Могу, — он встал из-за стола и посмотрел на меня свысока. — Потому что я мужчина в этом доме.
И я сказал — пусть твои родители снимают, а мои будут жить в нашей квартире!
Всё.
Тема закрыта.
Он развернулся и ушёл в гостиную, включил телевизор.
Звук футбольного матча заполнил комнату.
Как будто только что не решалась судьба наших родителей, а обсуждался очередной гол.
Я сидела за столом, глядя на его спину.
И понимала — это конец.
Конец иллюзиям, надеждам, всему, что ещё оставалось от нашего брака.
Ведь если человек может так легко выгнать твоих престарелых родителей на улицу, значит, ты для него ничего не значишь.
А потом я вспомнила.
Вспомнила тот день три года назад, когда к нам приезжала моя сестра Ольга с детьми.
Она тогда только развелась, муж оставил её с двумя малышами и кучей долгов.
Они жили у нас две недели, пока Ольга искала работу и жильё.
И мы с Андреем ужасно ссорились из-за этого. — Хватит нам твоих родственников! — кричал он тогда, хлопая дверью. — Пусть сама о себе заботится!
Нечего тут приживальничать!
Я умоляла, плакала, пыталась объяснить, что сестре некуда идти.
Но он был непреклонен.
И тогда, в порыве отчаяния, я пошла на хитрость.
Под предлогом лучших условий по ипотеке, налоговых вычетов и прочей ерунды, которой он никогда не интересовался, я убедила его переоформить мою долю в квартире на сестру.
Мол, так будет надёжнее, выгоднее, безопаснее.
Он тогда махнул рукой — лишь бы я перестала с этими просьбами помочь Ольге. — Делай как хочешь, — буркнул он. — Только чтобы к вечеру всё было улажено, и чтобы твоя сестра с этими шумными детьми наконец съехала.
И теперь… эта вынужденная хитрость становилась моим спасением.
Моим и моих родителей.
Я тихо встала из-за стола, прошла в спальню и закрыла дверь.
