Я достала телефон и набрала мамин номер. — Мам, привет.
Ты можешь заехать за мной?… Да, одна.
Забери нас, пожалуйста.
Домой.
К вам.
В Полесское.
Отец встретил нас у ворот роддома на стареньких «Жигулях».
Он молча взял у меня сверток с Виталием и, хоть и неуклюже, но аккуратно прижал к своей крепкой груди.
Всю дорогу до Полесского он молчал, лишь взгляд был устремлен на дорогу, а на его обветренном лице напряженно двигались желваки.
Это немое присутствие было для меня важнее любых слов поддержки.
Полесское встретило меня запахом дыма и затхлой листвы.
Наш давний дом, где я не жила уже около десяти лет, казался чужим.
Всё здесь пропитано было иным, давно забытым укладом: скрипели половицы, по утрам нужно было растапливать печь, вода бралась из колодца.
Моя жизнь в Белой Церкви с ее комфортом и привычным уютом осталась где-то далеко, за сотнями километров.
Первые недели слились в бесконечный день, наполненный плачем Виталия и моим безысходным отчаянием.
Я ощущала себя тяжким бременем.
Мать вздыхала, глядя на меня, и в ее глазах застыла тихая печаль.
Отец замкнулся в себе, и я знала — он винит меня.
Не за то, что я вернулась, а за выбор Игоря, который когда-то сделала, игнорируя его родительское предчувствие.
А потом он позвонил.
Спустя две недели.
Голос был веселым, звучал отдохнувшим и полным энергии. — Привет, любимая!
Ну как вы там с чемпионом? — прокричал он в трубку так задорно, словно не было того разговора в роддоме. — Мы у родителей, — сухо ответила я, вытирая слюнявчик Виталия. — А, ну да, точно.
Ну и правильно, свежий воздух, природа.
Это ему пойдет на пользу.
Я вот тоже скоро приеду, надо будет заехать, понянчить наследника.
Наследника.
Он говорил о сыне, словно это была какая-то вещь, которую можно отложить в сторону, а потом взять поиграть.
Он стал звонить раз в неделю.
Просил показать Виталия по видеосвязи, умилялся, лепетал в экран телефона, а потом быстро прощался.
Он вел себя так, будто мы просто временно живем в разных местах по обоюдному согласию.
Будто он не оставил меня одну с младенцем на руках.
А потом одна из моих городских знакомых прислала скриншот из соцсети.
Фотография.
На ней была та самая женщина, чей смех я слышала по телефону.
Она сидела за столиком в кафе, а на заднем плане, обнимая ее за плечи, стоял Игорь.
Счастливый.
Влюбленный.
Под фото была подпись: «Лучшее решение в моей жизни».
Я пристально смотрела на этот снимок, затем перевела взгляд на свои руки с обломанными ногтями, на стопку пеленок, которую предстояло отстирать в холодной воде.
И поняла.
Он не просто отдыхал.
Он создавал новую жизнь.
А мы с Виталием были в ней лишь неприятным препятствием, от которого он откупался жалкими подарками, чтобы спать спокойно.
Экран телефона погас, но изображение продолжало стоять перед моими глазами.
Унижение было почти осязаемым, оно жгло щеки, сдавливало горло.
Я больше не писала ему и не звонила.
