У нас с Игорем осталась одна общая знакомая — Людмила, которая знала все сплетни Барановки.
Я не звонила ей почти десять лет, чтобы не тревожить прошлое, но сейчас появился повод.
Людмила была рада услышать мой голос, словно я была ей близким человеком.
Уже через пятнадцать минут я была в курсе всей ситуации.
Картина складывалась довольно жалкая.
Та самая «вдохновляющая» Ольга покинула Игоря три года назад.
Она ушла к молодому фитнес-тренеру.
Как говорится, бумеранг прилетел прямо в лоб.
Игорь отдал ей квартиру — либо из благородства, либо из слабости — а сам переселил в родительскую «хрущевку».
Его бизнес рухнул во время пандемии.
Сейчас он занимал позицию менеджера среднего звена и, по слухам, начал злоупотреблять алкоголем. — Тамарка, он же всю Барановку перерыскал в поисках твоего телефона, — быстро рассказывала Люда. — Увидел твою фотографию в журнале «Бизнес-леди», где писали про твою кондитерскую.
Говорят, он даже побелел.
Не ожидал, что ты так поднялась.
Вот в чем дело.
Журнал.
И вовсе не раскаяние привело его ко мне.
А аромат успеха.
Моего успеха.
Часть 3.
Осада крепости
Он не стал ждать ответа и приступил к активным действиям.
В среду вечером, когда в кондитерской было много посетителей, дверь открылась, и внутрь ворвалось холодное воздух и… Игорь.
Я сразу не смогла его узнать.
Он заметно постарел.
Не так, как мужчины, которые следят за собой и элегантно стареют, а как-то обрюзг, потерял форму.
Появился живот, под глазами — мешки, волосы стали редкими.
На нем была куртка, давно повидавшая лучшие времена, и шарф, небрежно наброшенный на шею.
Он осмотрел зал, заметил меня за стойкой (я любила сама работать на кассе в часы пик) и улыбнулся.
Той самой улыбкой, от которой когда-то у меня подкашивались ноги.
Но теперь она выглядела натянутой.
Я застыла на месте.
Перед ним стояла молодая девушка и протягивала карту, а я смотрела через нее на своего бывшего мужа.
Он подошел, не дожидаясь очереди. — Привет, Тамарюся.
Отлично у тебя тут. «Тамарюся».
Меня пробило дрожь.
Так он называл меня, когда извинялся за пьянки или забытые даты. — Здравствуйте, — ответила я холодно, обращаясь к нему как к клиенту. — Что будете заказывать? — Тамара, да брось.
Я вижу, что ты меня узнала.
Давай без формальностей.
Можно мне кофе?
За счет заведения, как старому другу?
Наглость.
Снова эта обезоруживающая наглость.
Он оперся локтями о мою дубовую витрину, заказанную в Италии, в своих локтях, укутанных в поношенную куртку. — Кофе стоит двести пятьдесят гривен.
Капучино или американо? — в голосе прозвучала сталь.
Он смутился.
Улыбка сошла с лица. — Ты стала жестокой.
Я пришел поговорить.
По-человечески.
Возможно, у меня болит душа. — Игорь, — я наклонилась к нему, понизив голос. — Здесь очередь.
Люди ждут.
Либо заказывай, либо уходи.
Разговора не будет.
Он посмотрел на меня долгим, оценивающим взглядом.
В его глазах я не увидела раскаяния, а лишь расчет.
Он прикидывал, сколько стоит кофемашина за моей спиной. — Американо, — пробормотал он и полез за кошельком.
Он уселся за самый дальний столик и провел там два часа.
Пил этот жалкий кофе и сверлил меня взглядом.
Я ощущала себя бабочкой под стеклом.
Он надеялся, что я сдамся.
Что подойду.
Что «женская мягкость» возьмет верх.
Когда я вышла закрывать смену, он ждал меня на крыльце под дождем.
Классика манипуляции.
Часть 4.
Атака на жалость
— Ты даже зонт не предложишь? — спросил он, задирая воротник.
Дождь лил стеной.
Я раскрыла зонт и направилась к машине. — Игорь, у тебя три минуты.
Пока я грею двигатель.
Он сел на пассажирское сиденье моего нового кроссовера без спроса.
Осмотрел салон, погладил кожаную панель. — Хорошо живешь, Тамара.
Молодец.
А я вот… — тяжело выдохнул он. — Я всё потерял.
Ольга оказалась стервой.
Обобрала до нитки.
Знаешь, я всю жизнь сравнивал её с тобой.
Ты была настоящей.
Тёплой.
А она — пластик.
Я слушала и не могла поверить своим ушам.
Он повторял те же слова, что и пятнадцать лет назад, меняя лишь имена мест.
Тогда я была «скучной», а Ольга — «настоящей».
Теперь — наоборот. — Зачем ты пришел, Игорь? — Я хочу вернуться.
Не сразу, понимаю, тебе надо привыкнуть.
Но мы же родные люди.
