Может, и Сергей знал, но он ведь ещё маленький, не осознаёт всего, а Саша…
И так обидно мне стало: домой вернулась, чемодан и мешок ему собрала, на крыльцо поставила.
Жду, дрожу.
Он пришёл, всё понял.
Пытался что-то объяснить, а я его не слушаю, говорю: – Не меня позоришь, сына!
Уходи к ней, не позорь! – Ушёл? – Ушёл-у…
К матери.
Приходил домой раза два.
Не пускаю и не разговариваю.
Позже он говорил, что и не думал, что у меня такое железное сердце.
Там он всё закончил, а обратно меня вернуть долго не мог.
Она выглянула в окно: – Почему он там так долго раздетый? – прищурилась, присматриваясь, – Запил тогда крепко.
Мама Зина приходила, плакала, умоляла: пропадает, говорит, сын.
А я… – бабушка вздохнула, – И жалко было.
Он во двор приходит, с мальчишками играет, за хозяйством следит, а я даже головой не киваю – не могу простить.
А сама потом закрываюсь в чулан, сижу, слёзы льются ручьём.
Однажды зимой, пьяный, пришёл, лёг под калиткой и уснул.
Снегом его припорошило.
В общем, с Сашкой домой его принесли.
Смотрю на Саньку, а он плачет – отца жалко.
Ну, и я расплакалась.
А он потом рассказывает: проснулся дома, снова глаза закрыл, думал – снится, так хотелось, чтобы этот сон длился дольше. – Простила, значит? – Да нет.
Разве такое прощается?
Потом уже твою Таню и родили.
Нам было почти сорок.
Всё сгладилось, как новый виток, – она улыбнулась, вспоминая давно минувшее, потом вздохнула, – Свекровь мою похоронили, хорошая была женщина.
Потом заболела и я.
О болезни бабушки Оксана знала.
Онкология женская, и не на ранней стадии.
Мама не раз рассказывала, как бабушка сдалась, готовилась уходить, а дед Василий Иванович боролся за неё, поднимал, таскал по врачам, взял на себя всю работу, пока лечили.
Потом уговорил ехать в Одессу на операцию. – Не хотела, рукой махала.
Врач тогда сказала – поздно, мол, не стоит бороться.
А вот – живу.
Бабушка посмотрела в окно: – Что он там опять?
И куртку не надел.
Охладится!
Может, домой позови его, куртку возьми.
Волнуюсь…
Оксана вскочила, улыбаясь: – Бабушка, так что?
Любви нет никакой? – Почему?
Наверное, есть.
В кино больше, да в твоих книгах.
Вот и пиши об этом. – А в жизни? – А в жизни…
Не знаю, может, и есть где-то, только не у нас, – бабушка держала в руках дедову куртку. – А у вас-то что? – Так кто ж мне знает.
Это вы, молодые, в этих любовях разбирайтесь.
А нам-то зачем? – она подтолкнула Оксану, – Иди, иди, а то куртку он не надел, мерзнуть будет.
Иди…
