— Лена, ты выглядишь такой… радостной, — Катя внимательно всматривалась в сияющее лицо сестры на экране ноутбука.
— Конечно, я рада! Вчера провела свой первый полноценный урок в школе искусств. Дети в восторге, директор доволен. А я… я просто на седьмом небе!
— Мама в курсе?
— Да, — Елена нахмурилась. — Но я уже давно не прислушиваюсь к её словам. Вчера она снова часами рассказывала о сыне своей университетской подруги, который работает в Лондоне в крупной корпорации.
Намекала, что раз уж я уехала за границу, то стоило выбрать престижную карьеру, а не занятия с детьми.
— И что ты ей сказала?
— А что я могу сказать? Я ответила, что меня это не волнует. Катюш, честно, я впервые чувствую себя на своем месте. А у тебя как дела? Ты помнишь, как в детстве рисовала с нами? Как здорово у тебя получалось ладить с малышами!
— У меня всё нормально. Дима получил повышение…
— Подожди, — Лена подалась вперёд. — Я про тебя спрашиваю. Как у тебя дела? Ты счастлива?
Катя открыла рот, но тут же закрыла. Внутри что-то сжалось, будто оборвалась тонкая, но крепкая нить.
— Мне пора, Лена. Дима скоро придёт, нужно готовить ужин.
— Катя…
— Всё хорошо, правда. Просто забот много. Созвонимся на следующей неделе?
— Конечно, — Лена грустно улыбнулась. — Я всегда рядом. Люблю тебя, сестрёнка.
Катя закрыла ноутбук и застыла, глядя в тёмный экран, на котором ещё мгновение назад отражалась счастливая сестра.
«Ты счастлива?» — этот вопрос застрял где-то глубоко внутри, вызывая неприятный ком в горле.
Весь вечер он не покидал её. Катя машинально накрывала на стол, раскладывала приборы, тщательно разглаживала и без того идеальную скатерть — всё так, как привыкла, так, как её учила Светлана Викторовна.
В их семье всё всегда шло по чёткому сценарию: старшая дочь — предмет гордости, золотая медаль в школе, красный диплом юридического, работа в уважаемой фирме.
Безупречная свадьба с перспективным Дмитрием — «лучшей партией», как говорила мать. Уютная квартира в элитном районе, строгий порядок, воскресные ужины с родителями, планы на будущее… Катя всегда знала, чего от неё ждут, и старательно этому следовала.
Но иногда, совсем редко, где-то в глубине души просыпалась странная грусть. Когда во дворе звучал детский смех.
Когда взгляд случайно задерживался на афишах праздников для малышей. Или когда, как сегодня, она разговаривала с Леной — младшей сестрой, которая когда-то была «семейной проблемой». Та, кто осмелилась пойти своим путём и жить, как хочет.
«Нужно взять себя в руки», — Катя решительно расправила шёлковый жакет. Через полчаса вернётся Дима, и она, как всегда, встретит его с улыбкой. Поинтересуется работой, поддержит разговор о проекте, сделает всё, как положено. Ведь она всегда делала всё правильно.
Дверной звонок прозвучал точно вовремя — Дима никогда не задерживался. «Вот это надёжность, вот это характер!» — так говорила мать. Катя глубоко вдохнула, проверила отражение в зеркале и пошла открывать. Улыбка. Причёска. Осанка. Всё по правилам.
Но где-то в глубине души, за идеальной укладкой, дорогой одеждой и безупречной улыбкой, бился запертый вопрос: «Когда в последний раз я делала то, что хочу сама?»
— Дорогая, ты в последнее время какая-то другая, — Дима отложил вилку и промокнул губы салфеткой. — Вчера забыла проверить мой доклад, сегодня пересолила ужин…
Катя вздрогнула. И правда, после разговора с Леной прошла неделя, а сосредоточиться было трудно. Мысли путались, ускользали. Вместо отчётов она вдруг ловила себя на том, что листает старые фотографии, где они с Наташей когда-то устраивали детские праздники. Просто так. Для радости.
— Тебе нужно больше отдыхать, — Дима говорил ровным, немного покровительственным тоном. — Давай на выходные к твоим родителям съездим? Твоя мама переживает.
«Переживает…» Катя скривилась. Мама всегда переживала. Когда в детстве она мечтала петь в хоре — «не солидно». Когда с Наташей устраивали представления — «несерьёзно, лучше готовься к экзаменам». Когда не хотела поступать на юридический — «мама лучше знает, что ей нужно».
— Я думаю взять отпуск, — неожиданно для себя произнесла Катя.
— Отпуск? Сейчас? У меня сложный проект, мне нужна твоя поддержка. И что скажут на работе? Ты же знаешь, репутация важна.
Репутация. Ожидания. Всё это вдруг показалось таким чужим. А вот слова Лены о счастье и творчестве звучали так ясно…
— Всё равно возьму, — тихо, но уверенно сказала Катя.
— Что? — Дима приподнял брови. — Мы ещё не закончили этот разговор.
— Нет, закончили.
Она и сама не знала, откуда взялась эта твёрдость. Может, из того самого вопроса Лены? А может, из глубины души, где все эти годы жила настоящая Катя.
Позже вечером она открыла старый блокнот — тот самый, где с Наташей когда-то планировали своё агентство праздников. Достала телефон. Набрала номер.
— Наташа, привет… Помнишь наши мечты?
Катя приехала к родителям, как всегда, ровно в шесть. В последний раз. На подъездной дорожке стояла машина Димы — очевидно, мама устроила «семейный совет».
— Я ухожу с работы, мама, — спокойно сказала Катя, сидя напротив. — И подала на развод.
Внутри не было страха. Было облегчение. Она шла к машине, впервые ощущая свободу быть собой.
