Патрульный автомобиль медленно двигался по пустынной просёлочной дороге. По обеим сторонам раскинулись тощие деревья с голыми ветвями, облезлые заборы, покрытые мхом и потемневшие от времени. В серых сумерках рассвета очертания оград с трудом различались в предутреннем тумане. Офицеры Иван Петров и Алексей Дмитриев только что завершили оформление штрафа за превышение скорости, как в рации раздался тревожный сигнал:
— Поступило сообщение о ребёнке, обнаруженном одного на перекрёстке улиц Центральная и Лубны. Она выглядит испуганной. Поблизости нет взрослых.
Они свернули на узкую просёлочную дорогу, по которой с трудом могла проехать даже полноприводная машина. Холодный, влажный воздух пробирал до костей. Внезапно они заметили её.
На гравийной дороге стояла маленькая девочка. На ней были домашние тапочки, тёмно-синяя кофта и чёрные брюки — явно слишком лёгкая одежда для такой погоды. Лицо и руки были покрыты грязью, волосы взъерошены, губы чуть приоткрыты, будто она собиралась закричать, но голос ей не поддавался.
— Помогите! — с дрожью в голосе обратилась она к полицейским. — Пожалуйста… Моя мама… она в сарае!
Иван резко остановил машину. Оба офицера выскочили из неё. Девочка бросилась им навстречу, всхлипывая.
— Ей, наверное, около пяти лет, — подумал Дмитриев.
— Она сказала, что мне нужно бежать, — всхлипывала девочка. — Но я испугалась… думала, что мама умерла…
Иван опустился на колени перед ребёнком:
— Постарайся успокоиться, малышка. Где она сейчас?
Маленькая рука указала в сторону редкого леса:
— Там! В зелёном сарае. Пожалуйста, помогите ей!
За деревьями действительно проглядывала старая деревянная постройка — зелёная, покосившаяся, которая казалась на грани обрушения. Дверь была заперта двумя толстыми цепями с ржавым замком. Место выглядело заброшенным, но страх на лице девочки не оставлял сомнений.
— Проверим, — коротко сказал Дмитриев, одновременно передавая в рацию: — Требуются социальные службы и подкрепление. Возможно, чрезвычайная ситуация с ребёнком.
Иван направился к двери.
Замок оказался крепким — явно не на показ, а чтобы никто не мог войти… или выйти.
— Ждать нельзя, — констатировал Иван.
Из багажника они достали монтировку и кувалду. Девочка сжалась, нервно теребя край кофты.
— Пожалуйста… спешите… — прошептала она. — Она больше не отвечает…
Первый удар прогремел глухо — металл ударился о металл. Замок стоял крепко. Дмитриев зажал монтировку между створок двери. Пришёл второй, более сильный удар кувалды. Послышался щелчок. Цепь слегка задрожала. Еще один удар — и замок треснул. Цепь со звоном упала на камни.
— Готов? — спросил Иван.
Дмитриев кивнул.
Они распахнули дверь.
В нос сразу ударил запах гнили и сырости. Казалось, здесь остановилось время. Был и ещё один запах — запах смерти.
Из прорехи в крыше проникал свет. В полумраке сидела женщина. Она была привязана к стулу. Лицо покрывали кровоподтёки, глаза были полуприкрыты и безжизненны. Рот заклеен скотчем. Руки были связаны, кожа вокруг запястий воспалена и изобиловала следами верёвок.
— Боже мой… — прошептал Дмитриев.,— Мы полиция, — произнёс Иван тихо, но уверенно. — Вы в безопасности.
Женщина пыталась что-то сказать, но смогла лишь хрипло выдохнуть. Её губы были сухие, язык не поддавался.
— Срочно вызовите скорую! — командовал Иван в рацию.
— Она жива?! — прозвучал встревоженный голос девочки снаружи.
— Да, жива, малышка. Это ты её спасла!
Маша рухнула на колени и заплакала навзрыд.
Пока Дмитриев измерял пульс у женщины, Иван обшаривал сарай. Его взгляд задержался на столе, покрытом старым брезентом. Он отодвинул ткань — и кожа покрылась мурашками. Там лежали документы, фотографии, блокнот, дешевый телефон… и карта. Красные метки отмечали дома. Один из них — тот самый, где они сейчас находились.
— Подойди сюда, — позвал он напарника.
Дмитриев приблизился и покрылся бледностью.
— Это что… слежка?
— Похоже на нее, — ответил Иван, внимательно рассматривая карту. — И это далеко не случайность. Все эти дома — у одиноких женщин, матерей-одиночек.
Они встретились взглядами и снова обратили внимание на женщину, всё ещё привязанную к стулу. — За ней наблюдали… но не только за ней, — пробормотал Дмитриев. Иван повернулся — в дверном проёме стояла Маша, робко следившая за происходящим.
— Как тебя зовут, девочка? — спросил он мягко.
— Маша… — прошептала она.
— Сегодня ты проявила настоящую храбрость.
— Просто боялась… — тихо ответила она, качая головой.
— Именно это и есть смелость, — сказал Иван. Его сердце билось быстрее обычного — он понимал, что это только начало страшной и серьёзной истории.
Спустя несколько минут прибыли подкрепление и врачи. Женщину звали Ольга Смирнова, ей было 36 лет. Её пропажу объявили четыре дня назад, но тогда никто особо не обеспокоился — мать-одиночка, ушла без предупреждения и записки. Как же сильно ошибались все.
Медики приступили к оказанию помощи, а полицейские стали фиксировать находки в сарае. Чем больше они обнаруживали, тем тяжелее становилось на душе. На стенах висели крюки и крепления, на полу лежали использованные шприцы и остатки еды, в углу стоял ящик с инструментами, словно застыл во времени. Но самым страшным оказалось то, что валялось на столе.
Там находились перехваченные письма, фотографии женщин, графики их передвижений, записи в блокнотах… сверху лежали снимки детей. Среди них — Маша, снятая у детского сада три недели назад.
Когда прибыл детектив Сергей Коваленко из отдела по делам пропавших без вести, он долго молчал, внимательно изучая всё это. Затем повернулся к Ивану:
— Это не отдельный случай. Это система. Кто-то собирал данные намеренно. Выбирал жертв целенаправленно.
Позже, уже по пути в машине скорой, Ольга смогла рассказать, что произошло не случайно. Мужчина представился социальным работником, рассказывал о программе помощи семьям с низким доходом. Она поверила, подписала бумаги. А спустя пару дней он снова пришёл и сообщил, что ей одобрили субсидию. Она впустила его в дом. После этого наступила тьма. Он знал, когда прийти. Когда Маша уснет.,— С ней всё в порядке? — еле произнесла Ольга.
Иван ответил кивком:
— Благодаря вашей дочери вы обе остались живы.
Ольга разрыдалась. Девочка крепко сжала её руку:
— Я так боялась, мама… Но побежала, как ты сказала.
— Ты настоящая героиня… — прошептала мать.
Эта история потрясла весь город. Федеральные службы выявили целую сеть, скрывавшуюся под видом благотворительных организаций, которая собирала сведения о одиноких матерях и уязвимых женщинах. До Маши никто не слышал их мольбы о помощи.
За две недели были арестованы четырёх человек. Сарай послужил доказательством. А маленькая девочка с твёрдым взглядом стала символом всего расследования.
Прошло несколько месяцев. Ольга полностью оправилась после пережитого. Ей и дочери помогли переехать из старого квартала. Люди со всего мира жертвовали средства на лечение, жильё и образование семьи. Маша начала посещать школу. Сначала молчала, привыкала. А затем, на уроке о героях, встала и рассказала свою историю. Весь класс встретил её аплодисментами. Учительница, растроганная до слёз, добавила:
— Истинные герои не скрываются за масками. Иногда это просто дети, которые умеют быстро бегать и громко кричать.
В день своего шестого дня рождения к ней пришли Иван и Дмитриев. Маша была в синем платье и держала игрушечный значок полицейского — подарок от офицеров.
— Я хочу стать полицейским, — с гордостью сказала она.
— Ты им уже стала, — тепло улыбнулся Иван.
Владимир вышел из машины, остановившейся у самого порога родного дома.
— Произнесла я с лёгкой улыбкой, глядя на ключи в его руках.
— Никита, ответить
— Твой электронный адрес не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *
Комментарий *
Имя *
Электронная почта *
Сайт *
Сохранить мои имя, почту и сайт в этом браузере для следующего комментария. Оставайтесь на связи.
— Ты серьёзно думаешь, что я поеду с тобой на море?
— Максим, посмотри! — я остановилась у калитки, не веря своим глазам.,Нотариус извлек письмо из конверта.
Поздняя осень. Ветер холодом ударяет по плечам, поднимая опавшие листья и кружит их между могилами.
Словно она перестала видеть во мне женщину – живую, энергичную, с мечтами и желаниями.
…без горечи. Слёзы скатывались по её щекам — не от страдания, а от того необычного, лёгкого облегчения, которое приходит, когда надежда, наконец, уходит.
…он отличался от других. Алексей не пытался произвести впечатление. Он просто внимал.
«Моя родня приедет на выходные», — с радостью сообщил муж.
Поздняя осень. Ветер холодом ударяет по плечам, поднимая опавшие листья и кружит их между могилами.
«Доктор, скажите прямо!» — голос Елены был сдержанно дрожащим, пальцы крепко сжали край стола, так что костяшки побелели. — «Я больше не в силах ждать!»
Тамара поставила на стол тарелку с жареной картошкой, но тотчас же отняла руку.
«Я направила документы в полицию», — произнесла сестра холодно, — «пусть теперь суд решит, какое наказание тебе назначат за кражу…»
Поздняя осень. Ветер холодом ударяет по плечам, поднимая опавшие листья и кружит их между могилами.
«Доктор, скажите прямо!» — голос Елены был сдержанно дрожащим, пальцы крепко сжали край стола, так что костяшки побелели. — «Я больше не в силах ждать!»
Тамара поставила на стол тарелку с жареной картошкой, но тотчас же отняла руку.
«Я направила документы в полицию», — произнесла сестра холодно, — «пусть теперь суд решит, какое наказание тебе назначат за кражу…»
