Я вышла из деканата и расплакалась, словно маленький ребенок.
Навстречу мне шел Игорь, неся огромную папку с какими-то студенческими работами.
К счастью, в это время проходили занятия, и студенты не могли видеть меня в таком состоянии.
Брат обнял меня и повел за собой на кафедру.
Там он поил меня чаем и старался утешить, как только мог.
Те события остались в памяти, я отчетливо помнила всю горечь, обиду и чувство утраты.
Но сегодня был Новый год, напротив меня сидел слегка взволнованный и бледный брат, который собирался набраться смелости, чтобы обсудить со мной кое-что важное.
Муж Вадим ушел в магазин за соком, и мы с Игорем остались одни за столом. — Ну же, братишка, не тяни резину! — подбодрила я его. — Говори прямо, мы же с тобой родные.
Долгое время брат не мог решиться на признание, но через пять лет собрал волю в кулак и рассказал о своем предательстве. — Помнишь тот случай, много лет назад, когда у тебя сорвался курс по мифологии? — он мял салфетку так, будто она была виновата перед ним. — Конечно, помню.
— Но это было так давно! Зачем вспоминать об этом сейчас, в праздник? — я удивленно приподняла брови. — Потому что именно я тогда уговорил декана не давать тебе этот курс!
Наступила тишина.
Я смотрела на брата, и смысл его слов постепенно, словно волной, накрыл меня горечью изнутри — это он?
Всплыли все те эмоции, лишь слегка притушенные прошедшими годами.
Как я мечтала, как меня подставили, как я плакала, а брат пытался меня утешить. — Я хочу признаться в своей вине.
Я был неправ, завидовал.
Все тебе давалось так легко, и все, что у тебя было, хотелось мне. — Игорь не смел смотреть на меня, продолжая мять салфетку.
Я всегда чувствовала его.
Двойняшки — это навсегда.
Эта связь невозможно разорвать.
Да, это предательство, но искреннее раскаяние. — Не знаю, что сказать, мне очень больно, — честно призналась я. — А я столько лет не знала, куда деть свой стыд.
— Перед Новым годом я был в деканате, убеждал их, чтобы тебе дали этот курс, — заговорил брат. — Прости меня, Ариша, прости-прости-прости!
От него исходила такая волна вины, теплоты и любви.
Я не выдержала: — Игорька, ты мой еловый шиш! — подошла и обняла его, и брат ответил, прижавшись ко мне плечом. — Прощу, конечно, куда я денусь.
Родной же.
