Марина стояла у окна, наблюдая, как дождевые капли ползут по стеклу, сплетаясь в причудливые узоры. Семнадцать лет… много это или мало?
Она помнила каждый прожитый день с ним: каждый праздник, каждый взгляд. А теперь всё рушилось — стремительно и безвозвратно.
— Нам нужно поговорить, — голос Романа прозвучал глухо, чуждо.
Марина обернулась. В его глазах — твёрдость и вина. Такой взгляд она уже знала — так смотрят перед тем, как ранить.
— Я ухожу. К Лене.
Тишина. Лишь тиканье настенных часов, подаренных когда-то его отцом, нарушало безмолвие.
— К студентке с твоей кафедры? — её голос был спокоен, почти безжизнен.
— Да… Понимаешь, чувства ушли. Мне нужно что-то новое, вдохновение. Ты ведь умная женщина, должна понять.
«Умная женщина» — он всегда говорил это, когда хотел избежать последствий.
— Ты уверен? — тихо спросила она.
— Абсолютно. Вещи я уже собрал.
Марина кивнула. Спокойно подошла к буфету, достала бутылку дорогого вина, которое они берегли для особого случая.
— Думаю, это подходящий момент, — она начала её открывать. — Давай устроим прощальный ужин. Позовём твоих друзей, родителей. Семнадцать лет совместной жизни — это не мелочь.
Роман растерянно заморгал:
— Ты… хочешь устроить праздник по поводу развода?
— Почему нет? — улыбнулась Марина. И что-то в этой улыбке заставило его напрячься. — Пусть будет красиво. В конце концов, я ведь и правда умная женщина. Помнишь?
Она взяла телефон и принялась быстро набирать сообщения.
— Завтра в семь. Я приготовлю всё, что ты любишь. Считай это моим прощальным подарком.
Он ожидал истерики, слёз, упрёков. Но точно не этого ледяного спокойствия.
— И передай Лене, что она тоже приглашена. Хочу познакомиться с девушкой, которой удалось то, чего не смогла я — разжечь в тебе искру.
Следующее утро началось для Марины с рассвета. Юрист, банк, документы. Всё чётко, выверенно — как операция.
К вечеру квартира наполнилась запахами изысканных блюд. Лучший фарфор, аккуратные салфетки. Всё было идеально.
Гости приходили к семи. Первые — родители Романа. Его мать, Анна Викторовна, обняла невестку:
— Мариша… Может, ещё не поздно всё вернуть?
— Нет, мама. Иногда правильнее отпустить.
Приходили друзья. Последними — Роман с Леной.
— Проходите, — Марина указала на главные места. — Сегодня вы — в центре внимания.
Когда все расселись, она поднялась, с бокалом в руке:
— Дорогие! Сегодня мы отмечаем не конец, а переход. Конец одной истории и начало другой.
Она посмотрела на Романа:
— Спасибо за эти семнадцать лет. За всё. Ты многому меня научил. Например, замечать детали.
Зал притих. Лена нервно теребила салфетку.
Марина вынула толстый конверт:
— Вот кредит на твою машину. Оформлен на нас обоих. Вот долги твоей фирмы. А вот — счета из ресторанов и бутиков. Видимо, ты хотел произвести впечатление?
Роман побледнел. Лена вскинула голову.
— Но самое интересное — брачный договор, — продолжала Марина. — Ты ведь подписал его, не читая? А зря. Там есть пункт о разделе имущества при измене.
Комната застыла. Было слышно, как капает из крана.
— Дом мой. Счета заморожены. Иск подан вчера вечером, — Марина повернулась к Лене: — Ты уверена, что хочешь быть с мужчиной без дома и с долгами?
— Мне… нужно выйти, — пробормотала Лена и вышла.
Анна Викторовна покачала головой:
— Рома… мы тебя не так воспитывали.
— Мам, я…
— Нет, сын, — сказал отец. — Ты разрушил семнадцать лет ради увлечения?
— Лёха, — тихо произнёс друг Романа, — ты серьёзно облажался.
Марина всё ещё стояла с бокалом.
— Я верила в нас. Думала, мы — те, кто вместе до старости. Я прощала звонки, командировки, новые часы и рубашки.
Она сделала глоток:
— А потом я начала замечать мелочи. Те же рестораны, те же магазины, те же слова.
Лена вернулась, но осталась в дверях:
— Роман Евгеньевич, нам нужно поговорить. Серьёзно.
— Конечно, милая…
— Подожди, — Марина остановила его. — Я ещё не закончила. Помнишь нашу первую съёмную квартиру? Мы были счастливы. А теперь — костюмы, машина, любовница. Всё на лжи.
— Вы… вы говорили, что уже развелись, — Лена смотрела на Романа.
— Наталья… я…
— Не старайся, — Марина достала ещё один конверт. — Там выписки. Думаю, Лене будет интересно узнать, что ты не один роман вёл. Или сказать — не одну студентку?
Лена, бледная, развернулась и ушла. Её каблуки звенели по лестнице.
— Марина… зачем ты так?
— А как ты хотел? Рыдания? Мольбы? — она бросила взгляд на гостей. — Я любила тебя. Искренне. Даже твой храп казался родным. Я мечтала с тобой состариться.
— Доченька, — сказала мать Романа.
— Нет, мама, пусть слышат! Пусть знают, как он брал кредиты на чужие подарки, врал, предавал.
Ещё один документ:
— Помнишь, как ты просил меня что-то подписать “для отчётности”? Это было поручительство. Ты заложил мою машину.
Гости начали расходиться. Остались лишь родители и Лёха.
— Мы тоже пойдём, — сказал отец. — Перезвони… когда протрезвеешь. Не от вина — от жизни.
Анна Викторовна обняла Марину:
— Прости нас, родная.
— Не за что, мама.
Лёха подошёл к Роману:
— Ты всё просрал. Я рядом, но только советом. Денег не дам.
Роман остался один. Костюм, что когда-то придавал уверенности, теперь выглядел нелепо.
— Я могла устроить скандал давно, — сказала Марина, убирая документы. — Могла разбить машину, закатить сцену на работе. Но выбрала другое.
Она достала билет.
— Я завтра улетаю. На Бали. Ты всегда говорил, что это глупо. А я — поеду. Сама.
Ключи — на стол.
— Квартиру освободи к пятнице. Я её продаю. И да, денег ты не снимешь. Всё под контролем.
— Что мне делать? — Роман прошептал.
— Это уже не мой вопрос, — она накинула пальто. — Знаешь, я даже благодарна. Ты разбудил меня. Я снова живу.
Она подошла к двери.
— Прощай, Рома. Надеюсь, оно того стоило.
Дверь закрылась. Он остался один. Среди остатков ужина, бокалов, и громкой тишины.
За окном снова шёл дождь.
Только смотреть на капли — теперь было некому.
