Странное ощущение — в тридцать два года сидеть перед зеркалом и тренировать улыбку. Серьёзно, я, Марина Викторовна, доцент по современной литературе, преподаватель в университете в Брестове, корчу гримасы, как будто мне шесть.
Просто очень хочется, чтобы сегодняшний вечер прошёл идеально.
— Марин, ты что там застряла? — зовёт из кухни Константин, и в его голосе слышится лёгкое раздражение. — Мама вот-вот подъедет!
— Уже иду! — я в последний раз приглаживаю волосы и расправляю платье.
В квартире пахнет корицей и гвоздикой — полдня возилась с домашним печеньем, хотя в лавке на углу всё это можно купить за три минуты. Но ведь канун Нового года, всё должно быть по-настоящему.
Старенькие часы в гостиной, доставшиеся Косте от его бабушки, отбивают семь вечера. Ёлка сияет гирляндами, отражаясь в окне множеством переливающихся огоньков.
— Ты знаешь, — говорю я, проходя на кухню, где Константин задумчиво перемешивает салат, — уже семь лет, как мы вместе.
— Угу, — откликается он, не отрывая взгляда от миски.
— И ты до сих пор не освоил, как нарезать морковь в салат, — улыбаюсь, заглядывая в оливье. — Кубики должны быть одинаковые, а у тебя…
— А у меня здесь произведение гастрономического абстракционизма, — ухмыляется он. — Перестань придираться.
В это время раздаётся звонок. На пороге появляется Виктория Аркадьевна — моя свекровь. Всегда с идеальной осанкой и строгим взглядом, словно с инспекцией пришла.
— С праздником! — она целует меня в щёку, и в воздухе остаётся аромат «Шанель №5». — Как у вас уютно!
— Проходите, мам, — Константин берёт у неё пакеты. — Что несёте?
— Оливье, конечно! — с гордостью сообщает она.
Мы с Костей переглядываемся, еле сдерживая смех — теперь у нас два оливье: один кубистический, другой классика жанра.
Вечер катится неторопливо, как мёд с ложки. Мы едим, чокаемся шампанским, говорим о прошедшем годе. Виктория Аркадьевна рассказывает про подруг, Костя что-то листает в телефоне. Всё привычно, почти уютно. Но внутри скребёт странная тревога.
— Марина, — вдруг говорит свекровь, — я тебе кое-что принесла.
Она достаёт бархатную коробочку.
— Это серьги. Представляешь, нашла их у себя в спальне. Купила давным-давно, да и забыла. Такие стильные, молодёжные — тебе точно подойдут.
Я открываю коробочку. Серьги действительно изящные — тонкое золото, замысловатый рисунок. Не в её духе. Что-то здесь не так…
— Примерь! — настаивает Виктория Аркадьевна.
Я иду к зеркалу в прихожей. Серьги действительно идут мне. Но на застёжке — гравировка. «Н.К.»? Название бренда?
— Благодарю, — улыбаюсь. — Очень красивые.
В этот момент Константин роняет вилку. Звон металла о кафель.
— Ой, что-то я неуклюжий сегодня, — бурчит он, наклоняясь за ней.
Часы в гостиной бьют полночь. Новый год наступает. Я ещё не знаю, что он изменит всё.
⸻
Первый рабочий день после каникул всегда даётся тяжело. Все сонные, никто ничего не хочет. Я пролистываю новостную ленту, пока студенты пишут самостоятельную.
Праздничные фото сменяются однотипными ёлками, салатами, бокалами. И вдруг — стоп. На экране — Наталья Карцева, коллега Константина. Она смеётся в ресторане, волосы откинуты назад, и в ушах у неё…
Нет. Не может быть.
Я приближаю фото. Серьги. Те же самые. С гравировкой. «Н.К.» — Наталья Карцева?
— Марина Викторовна, можно сдать работу? — студентка возвращает меня в реальность.
— Да… конечно, — отвечаю рассеянно.
Весь день как в тумане. Уговариваю себя: совпадение. Сколько в мире одинаковых серёжек? Но внутри — холодный комок.
Вечером, пока Костя в душе, я захожу в его кабинет. На столе — телефон. Никогда раньше не лазила. Это неправильно… Но, а он? Его поступки — правильные?
Переписка с Натальей находится за секунду.
«Ты была восхитительна сегодня»
«Скоро увидимся?»
«Мама говорит, в пятницу можно — квартира свободна»
Фото. Много. Узнаю диван в квартире свекрови. Узнаю шторы. Узнаю её лицо.
Телефон выпадает из рук.
— Что ты творишь? — голос Константина заставляет меня вздрогнуть.
Он стоит в дверях, волосы мокрые, взгляд чужой.
— То есть, “поздние совещания”, да? “Срочные встречи”?
— Марина…
— Не надо. — Я достаю коробочку с серьгами. — Это её? Она забыла их у твоей мамы?
Он молчит. Прячет лицо в ладонях.
— Послушай…
— Ты водишь её к своей матери. А потом приходишь домой, целуешь меня в щёку. Серьёзно?
— Ну, ты же всё время занята! Университет, бумаги, студенты…
— То есть ты изменяешь — и это моя вина?
Я хватаю сумку.
— Куда ты?
— Куда угодно! Лишь бы подальше от тебя. — Швыряю серьги ему под ноги. — Пусть Наталья ищет их сама.
— Мы можем поговорить?
— Мы семь лет разговаривали. Теперь — тишина.
Я выхожу в ночь. Январский воздух щиплет щёки. Где-то звонит телефон. Всё равно.
Я иду по спящему Брестову, и снег смешивается со слезами. Думаю, где переночевать. Думаю, как жить дальше.
И вдруг — в голове всплывает глупая мысль: а ел ли он с ней оливье с той морковкой?
И я начинаю смеяться — громко, истерично. Люди на улице оборачиваются. Пусть. Мне всё равно.
⸻
Позже.
Объяснять, что у тебя всё нормально, когда не веришь в это сама — вот что действительно трудно.
— Марина Викторовна, а вы больше не носите кольцо? — спрашивает студентка.
— Иногда кольца становятся слишком тяжёлыми, Алина, — отвечаю.
Моя новая квартира — студия на окраине Гданьска. Нет люстр, зато есть большое окно и чай с бергамотом.
— Какие ещё курсы живописи?! — визжит Катя, подруга. — Тебе что, заняться нечем?
— Как раз наоборот, — смеюсь я, распаковывая мольберт.
На первом уроке рисую яблоко. Похоже на грушу. Преподаватель — пожилой мужчина с добрыми глазами — улыбается:
— В жизни, как и в искусстве, важна не точность, а смелость.
Звонок. Виктория Аркадьевна.
— Марина, прости…
— Не нужно. Вы просто защищали сына. Я понимаю.
На улице снег — тот самый, но теперь он кажется светлее.
Спустя неделю ко мне подходит Вера, моя бывшая студентка:
— Помните, вы говорили — главное, верить в себя? Я написала книгу. Её берут в издательство!
Я обнимаю её. Может, я всё-таки на своём месте?
Вечером — тёплый свет, чай и блокнот. Пишу:
Список мечт на новый год:
1. Поехать в Португалию и рисовать улочки.
2. Написать книгу. Свою.
3. Научиться готовить пасту. Для себя.
4. Плавать в бассейне. Не “чтобы нравиться”, а потому что нравится.
5. Быть счастливой.
Утром в универе сталкиваюсь с новым историком. Бумаги летят на пол.
— Простите… Я Алексей.
— Марина, — отвечаю. У него тёплые глаза.
Но это — уже другая история.
А эта заканчивается в квартире с мольбертом у окна, блокнотом на столе и тишиной, в которой рождается свобода.
