И лишь сама Наденька передвигалась по дому словно тень.
На ее лице не было ни улыбки, ни румянца.
Мысли ее снова были с Пашей.
Она не могла заснуть ночами, почти ничего не ела и выглядела ужасно — похудела еще больше.
Когда почти все приготовления к свадьбе были завершены, она вдруг села и заплакала, признавшись маме: — Наверное, я от вас сбегу.
Не обижайся, мамочка.
Тамара Сергеевна была занята на кухне — готовила, чтобы сварить холодец.
Ей хотелось, чтобы на свадьбе обязательно был холодец.
Кажется, она обо всем подумала.
Слова дочери застали ее врасплох — в хлопотах и подготовке она совсем не обращала внимания на Надю. — Куда ты собрался бежать и зачем? — спросила мать. — А что мне еще делать?
За Константина я замуж не хочу.
А вы меня прямо принуждаете… — Ох, доченька, пора взрослеть.
За свои поступки и слова нужно отвечать.
Ты же не маленькая, чтобы говорить «хочу — не хочу, не буду».
Есть такое слово — «надо».
Надя разрыдалась: — Почему я должна выходить замуж, чтобы всем угодить?
А кто подумает обо мне?
Как жить с нелюбимым человеком?
Чем ближе этот день, тем больше я схожу с ума, мама!
Тамара Сергеевна отложила все дела и поспешила успокоить дочь: — Доченька, ты очень эмоциональная.
Когда я выходила замуж за твоего отца, тоже плакала!
Пусть слезы идут.
Это всего лишь нервы. — Пусть даже нервы, но я все равно замуж не хочу.
Я не люблю Константина, мамааааа… *** Женщины вышли из дома, чтобы никто не мешал важному разговору.
Чтобы не вмешивались соседи или будущие родственники.
Они прошли в летнюю кухню (хотя была уже зима, там топилась печь, было тепло) и заперлись. — Ну, давай, дочка, рассказывай, — усадив дочь в любимое кресло детства, предложила мать. — Что у тебя на душе, не скрывай.
Вижу же, что ты вся похудела, глаза запали. — Я не люблю Константина, мама.
Я люблю Пашу.
И всегда буду любить, не смогу забыть. (Плачет.) Тамара Сергеевна задумчиво посмотрела на Надю и осторожно произнесла: — Видишь, Наденька.
Мы с отцом даже не планировали торопить тебя с замужеством.
Думали, что ты поедешь в Обухов учиться, станешь работать… А потом сама решишь, какого жениха хочешь.
Но ты все испортила, понимаешь?
Опозорила себя на всю Курортное.
Теперь тебя все считают «порченной», и я не вижу другого выхода, кроме как выдать тебя замуж. — Ты про тот случай на сеновале? — вдруг поняла Надя. — Мама, давно нужно было рассказать.
Надя перестала плакать и вытерла слезы рукавом кофты. — Между нами с Пашей ничего не было, он даже не дотрагивался до меня.
Клянусь этим. — И ты собираешься даже врачу показать? — с сомнением спросила мать.
Тамара Сергеевна была женщиной с хорошими принципами, выросла в строгой семье, поэтому этот вопрос для нее был очень важен и неприятен. — Докажу, — обиделась Надя. — Можем пойти прямо сейчас! — вскочила с места. — Как ты могла, мама, подумать обо мне такое? — Не волнуйся, не волнуйся, — испугалась мать.
И взглянула на дочь иначе.
С уважением.
В ней вдруг проснулась радость и гордость за Надю, захотелось немедленно найти мужа и рассказать ему эту новость. — Мама!
