Девушки с юных лет обязаны заботиться о своей репутации.
Особенно это касается курортных, — услышала Тамара Сергеевна Иванова краем уха разговор женщин, когда вошла в магазин.
Она притормозила, слегка скривила губы и направилась к витрине, чтобы рассмотреть колбасные изделия.
Болтающие с продавщицей дамы сразу затихли и начали расходиться. — Ой, привози побольше фруктов и свежих тортов, — громко вздохнула Ольга Михайловна Соколова.
Проходя мимо Тамары Сергеевны, она презрительно приподняла бровь.
Иванова подождала, пока женщины разойдутся, и подошла к кассе. — Мне, пожалуйста, хлеба и колбасы. — Хлеб уже разобрали.
Какую колбасу предпочитаете?
Вареную или полукопченую? — И ту, и другую, Люба. …Вернувшись домой, Тамара Сергеевна позвала: — Надежда?
Иди, начинай замешивать тесто, хлеба в магазине нет.
Из комнаты вышла девушка.
Худая, с грустным выражением лица, черные волосы были заплетены в косу и обвиты вокруг лба как ободок.
Похожа была на старшеклассницу, хотя школу окончила уже год назад.
Поступить сразу после выпуска не удалось: бабушка тяжело заболела, и Ивановым пришлось по очереди ночевать с ней в больнице.
Бабушка была очень дорогой, поэтому Надежда забросила все свои планы, включая поступление, надеясь помочь бабуле выздороветь.
После похорон Ивановы осознали, что пора думать о поступлении, но было уже слишком поздно.
Решили так: Надя проведет дома год и весной начнет поступать, как положено. *** Тамара Сергеевна была достаточно проницательной, чтобы понять, что женщины в магазине именно о ее дочери судачат.
Все могло бы обойтись, и слухов не возникло бы, если бы тогда она промолчала.
А дело было так: посреди ночи Тамара Сергеевна встала проверить печь — ей показалось, что в доме появился легкий запах гари.
Она заглянула в спальню дочери, но та в кровати отсутствовала.
Только подушки лежали, покрытые одеялом.
Женщина вскрикнула, разбудила мужа и отправила его на поиски дочери, а сама поспешила к соседке, рассказала о своей беде, взяла телефон и начала звонить участковому.
Он ответил встревоженной матери, что заявление можно подать через три дня, ведь девочка совершеннолетняя, наверняка сама найдется.
Соседка поддержала это мнение, а Тамара Сергеевна не могла понять и принять происходящее. — Как же это — «загуляла»?
Она всегда просила разрешения, прежде чем уйти из дома!
И в этот раз точно отпросилась бы.
А вдруг она попала в плохую компанию?
А если ее похитили? — Как ты себе это представляешь, Тамара Сергеевна?
Наденька вернулась утром вместе с отцом.
Он молчал и не произносил ни слова.
Тамара Сергеевна не могла отвести глаз от дочери, любовалась ею, а позже, после того как покормила уставшую девушку и уложила спать, спросила мужа: — Ну и где она была?
У Анечки или у Кати? — На сеновале.
Тамара Сергеевна растерялась: — Как это — на сеновале?!
Не шути со мной, я не понимаю. — Что тут понимать, — нахмурился муж, — Я пошел искать дочь, мне подсказали, что она ушла из клуба с Козловым, с Пашей.
По дороге ко двору Козловых ко мне присоединились зеваки — Ваня Мельников, Федора и Мания.
Когда я пришел к Козловым, увидел такую картину: с сеновала спускаются Козловский Паша, щенок… и твоя дочь, Надя.
Тамара Сергеевна закрыла рот руками от эмоций.
Воскликнула: — Ой, если Мания и Федора видели, то всё, молва разнесется по всему Курортному. — Вот именно об этом я и говорю, — огорчился Иванов. — А вся беда в том, что ты, с твоим бабским воспитанием, воспитала ******тутку! — Почему сразу я? — села на скамейку и вдруг расплакалась Тамара Сергеевна. — Значит, моя дочь опозорилась?
Что теперь люди подумают? *** А люди в Курортном действительно начали говорить.
Нет, это не злые сплетни, просто трудно удержать язык за зубами.
Не прошло и недели, как весь город знал, что Иванова Надя, мамина любимая, «лазит на сеновалы с парнями».
Сама Надежда ничего не слышала и не замечала, а родители молчали.
Однако для старших Ивановых каждый косой взгляд или ехидный смешок на улице воспринимался словно удар плетью.
