А он всего лишь задал какой-то простой вопрос.
Татьяна отвечала матери: – Мой Вася даже пальцем не осмелится тронуть меня, он у меня словно по ниточке ходит.
Нина Петровна тихо заметила: – Тогда и береги эту ниточку.
Тьфу!
Не ниточку, а самого Алексея береги, держись за него крепко обеими руками и добавь к этому ещё ноги.
Выгони из души свою коварную гордость, а если не сумеешь, то останешься одна.
И не слушай этих своих подруг-разведёнок, которые говорят, что им, дескать, хорошо живётся.
Врут.
Хорошо живётся только тем женщинам, кого муж действительно любит.
Знаю, ты скажешь: говоришь простые вещи, мол, все и так их знают.
Знают, конечно, но почему же тогда так себя ведут?
Избаловались, именно поэтому.
В наше время мы и близко не могли подумать о том, чтобы унижать мужа так, как ты, Татьяна, унижаешь его, да ещё и при детях.
Татьяна вздрогнула: – Чем же я его унизила?
Нина Петровна внимательно посмотрела на дочь.
Её глаза, лицо, кажется, вся душа наконец-то осознала что-то, и она произнесла: – Я, Татьяна, больше не стану с тобой на эту тему говорить, ты просто гордая дура, а с дурами зря время тратить.
Татьяна забрала детей и пошла обратно к Алексею.
К её большому удивлению, Алексей практически не разговаривал с ней, лишь отвечал коротко – да или нет.
Дети облепили отца, и они вместе отправились на машине купаться на речку, взяв с собой соседских ребят.
Татьяне стало немного страшно: мать права! «Вася-то у меня действительно красивый, а я будто не замечала.
И девчонки подросли, а мужиков не хватает, когда их-то хватало?!
Уведут, говорит мать.
Девки такие – за красивым мужем вмиг могут увиться, тут надо быть начеку.
Да я и так глаз не спускаю.
Если кто попробует – космы выдеру».
Смерть мамы — Ольги Степановны — помирила Алексея с Татьяной.
Приехали сёстры и брат.
Сёстры – Ольга с Леной и Ирина – начали спорить с Алексеем, что нужен железный памятник со звёздочкой.
Мама была коммунисткой и усердно трудилась.
Но главная причина их гнева была в том, что памятник уже заказан и привезён.
Алексей спокойно отвечал: – Брат!
Подтверди слова матери, ты был при том разговоре, она велела поставить крест.
Я, мои дорогие, не имею ничего против коммунистов, сам хотел в партию вступать, только мама потребовала крест поставить на её могилу.
Понимаю, вам, женщинам, сложно уступать мужчинам, но тут завещание матери.
Дмитрий, прокашлявшись, сказал: – Всё верно.
Не спорьте, сёстры.
Я был при том разговоре, подтверждаю.
Сёстры не поняли слов Алексея, обиделись сильно и больше не разговаривали.
После поминок сразу уехали.
На маминой могиле стоял крест, выделяющийся среди других искусной работой мастера, и сделал его Алексей Николаевич Сидоров.
Он работал и днём, и ночью, едва успев к похоронам.
Алексей горевал сильно, что сёстры не поняли его душу.
Уставший, он выпил две рюмки водки и быстро опьянел. «Обиделись родные сестрички, люблю их до смерти, а они не разговаривают со мной, только с Дмитрием».
Всплыли воспоминания из далёкого детства.
Эх, как любили меня сёстры, младшего всегда больше любят.
Всякие сладости берегли для меня, следили, чтобы я не раздавал их друзьям, а я всё равно раздавал… Они ругали меня за это, но не со злостью, и хоть сами были молодыми, говорили: братик, тебе будет тяжело, ты не хитрый, не каждому даришь гостинцы.
А как мы купались в речке, и я чуть не утонул, а сёстры вовремя меня вытащили, спасли!
А как молочный зуб вырывали ниткой?
