Вечером того же дня я решилась заговорить с мужем. — Алеш, мне кажется, с твоей бабушкой что-то не так.
Возможно, у неё проблемы с памятью. — Откуда ты это взяла? — Я слышала, как утром твоя мама объясняла ей, кто ты такой.
Тамара Петровна тебя не узнавала.
Алексей застыл на месте. — Ты подслушивала? — Я случайно услышала!
Алексей, задумайся — почему твоя мама ведёт себя так странно?
Почему она запрещает нам общаться с бабушкой?
Он долго молчал, и я заметила, как в его глазах борются любовь к матери и растущие сомнения. — Может, мама просто… стесняется?
Если у бабушки действительно проблемы с головой, мама могла бояться, что мы её осудим.
Вот в чём дело.
Нина Сергеевна не держала мать взаперти.
Она скрывала её от нас, стыдясь диагноза.
На следующий день свекровь отправилась в поликлинику на диспансеризацию.
Я дождалась, пока Алексей уйдёт на работу, и осторожно подошла к двери Тамары Петровны. — Тамара Петровна, это Ольга.
Можно войти?
Ответа не было.
Затем услышался неуверенный голос: — А кто такая Ольга?
Я открыла дверь.
Бабушка сидела в кресле у окна и смотрела на улицу.
Комната была убрана, но занавески были задернуты, и свет приглушён. — Я жена Алексея, вашего внука.
Мы живём здесь уже два месяца.
Она повернулась ко мне, и в её глазах читалась растерянность. — Алексей… это мальчик из соседней квартиры? — Нет, Тамара Петровна.
Алексей — сын Нины Сергеевны, вашей дочери. — Нины? — вдруг её лицо прояснилось. — А где она?
Почему не приходит? — Она здесь живёт и заботится о вас. — Неправда! — Тамара Петровна вдруг встревожилась. — Нина бросила меня!
Уехала в институт и забыла про маму!
Я поняла, что в её сознании смешались разные периоды жизни.
Сейчас ей казалось, что дочери восемнадцать лет, и она учится в институте. — Тамара Петровна, давайте я вам заварю чаю?
Может, поговорим? — А ты кто?
Новая соседка? — Можно и так сказать, — я улыбнулась.
Следующий час мы провели за беседой.
Тамара Петровна рассказывала о своей молодости, путала имена и даты, но при этом была удивительно светлой и доброй.
Иногда память возвращалась к ней, и тогда она говорила вполне связно. — Нина стала такой злой, — пожаловалась она в один из ясных моментов. — Раньше мы с ней говорили обо всём, а теперь она только охает да вздыхает.
И не пускает меня на кухню готовить. — А почему? — Говорит, что я забываю выключать плиту.
Один раз всего лишь забыла!
А теперь она боится меня оставлять одну.
В этот момент резко хлопнула входная дверь.
Нина Сергеевна вернулась раньше времени. — Ольга!
Что ты здесь делаешь?
Она стояла в дверях, бледная от злости. — Разговариваю с Тамарой Петровной. — Я же просила не тревожить маму! — Нина Сергеевна, а в этом что плохого?
Тамара Петровна прекрасно общается. — Ты ничего не понимаешь! — свекровь подошла к матери, взяла её под руку. — Мама, пойдем, тебе нужно отдохнуть. — Я не хочу отдыхать, — капризно ответила Тамара Петровна. — Хочу поговорить с девочкой.
Она хорошая.
Нина Сергеевна взглянула на меня с такой ненавистью, что я невольно отступила. — Выйди.
Сейчас же.
Вечером меня ожидал разговор с мужем.
Нина Сергеевна уже успела пожаловаться ему на моё «вторжение». — Ольга, мама права.
