Ты вернулся домой не для того, чтобы поговорить со мной.
Не для того, чтобы совместно разобраться в ситуации.
Ты пришел с ультиматумом.
Когда я отказалась, ты начал меня оскорблять.
Передавал слова своей мамы, которая обвиняет меня в жадности.
Хотя я все эти годы обеспечиваю и тебя, и её. — Ты нас не обеспечиваешь! — А как иначе назвать ситуацию, когда один человек зарабатывает двести тысяч, а другой — пятьдесят, и все средства уходят на общие нужды? — Тамара устало провела рукой по лицу. — Я не виню тебя в этом, Дима.
Честно.
Мне было без разницы, кто сколько приносит.
Я думала, мы — одна команда.
Я думала, мы вместе строим наше будущее.
Но для тебя и твоей семьи я просто банкомат. — Это не так… — Это правда.
И знаешь, что самое страшное?
Ты не осознаешь проблему.
Для тебя нормально прийти и потребовать полмиллиона гривен на машину для сестры.
Нормально обвинять меня в жадности, когда я хочу сохранить наши сбережения.
Нормально говорить, что мы «не по пути», если я отказываюсь отдать деньги.
Алексей опустился на стул, спрятав лицо в ладонях. — Тамара, я не хотел…
Мама так настаивала, Ирина плакала.
Они все вместе давили на меня.
Говорили, что я слабак, что не могу жене слово сказать.
Что ты мной управляешь. — И ты им поверил? — Я не знаю! — он поднял на неё взгляд, и Тамара заметила его покрасневшие глаза. — Я запутался.
С одной стороны — ты, с другой — вся моя семья.
Они говорят одно, ты — другое.
Мама утверждает, что настоящий мужчина должен помогать сестре… — Настоящий мужчина должен защищать свою жену, — тихо произнесла Тамара. — И строить свою семью.
А не отдавать все ресурсы родителям и сестре. — Но они же моя семья! — И я — твоя семья.
Или была.
Алексей вскочил, схватил её за руки. — Тамара, не надо.
Мы ведь можем найти компромисс.
Может, не пятьсот тысяч гривен.
Может, триста?
Или двести?
Ну хотя бы на подержанную машину?
Тамара вырвала руки. — Суть не в сумме, Дима.
Суть в том, что это никогда не закончится.
Сегодня машина для Ирины.
Завтра — новая шуба твоей маме.
Послезавтра — ремонт для родителей.
Я буду работать, копить, а все деньги будут уходить.
В итоге, к сорока годам, я останусь без накоплений, без собственного жилья, без сил.
А Ирина всё ещё будет «искать себя». — Ты преувеличиваешь… — Нет, я не преувеличиваю.
Я просто наконец-то всё осознала.
Знаешь, что меня больше всего поразило сегодня?
Не то, что ты потребовал деньги.
А то, что ты даже не подумал о моих чувствах.
О том, что у меня были планы на эти деньги.
Что я ради них трудился, недосыпала, отказывала себе.
Ты просто пришёл и потребовал.
Как будто у меня нет права голоса.
Как будто это не мои деньги. — Но мы же муж и жена!
У нас общий бюджет! — У нас нет общего бюджета, Дима, — грустно улыбнулась Тамара. — У нас есть мои деньги, которые идут на всё общее.
И твои деньги, которые ты тратишь на себя и свою семью.
Это не партнёрство.
Это не брак.
Она развернулась и направилась в спальню.
Достала из шкафа сумку и начала складывать вещи. — Что ты делаешь? — испуганно спросил Алексей, последовавший за ней. — Собираться.
Поживу пока у подруги.
А потом будем решать вопросы развода и раздела имущества. — Тамара!
Не надо!
Я же говорил, мы можем договориться!
Забудь про машину!
Я скажу Ирине, что не получилось! — А через месяц ты прийдёшь с новой просьбой.
Или твоя мама придёт.
