Он и не просил её брать дополнительные смены.
Инициатива исходила исключительно от неё.
Самой.
Признавать Тамаре, что он просто не желает работать, было как-то неудобно.
Она вряд ли поняла бы.
Сразу начала бы упрекать: «надо стараться», «мы же семья».
А ему хотелось тишины и покоя.
Он и не ждал от неё невозможного.
Просто хотел иметь возможность жить для себя.
Отдохнуть.
Оксана, вот, понимает.
Оксана не упрекает.
Она просто смеётся и зовёт встретиться.
Разумеется, он испытывал лёгкое смущение, когда приходилось придумывать очередную отговорку по здоровью.
Но это казалось мелочью по сравнению с тем спокойствием, которое он получал взамен.
Тамара трудилась, а он «болел».
Все были удовлетворены.
Ну, почти.
Сегодня Оксана обещала заглянуть после обеда.
Он с нетерпением ждал их встречи.
Никаких проблем, никаких обвинений.
Лишь смех, лёгкий флирт, пустые разговоры.
Без начальства.
Без ответственности.
Просто жизнь для себя.
А Тамарка… пусть работает.
Она сильная.
После того дня Тамара не произнесла ни слова.
С того момента, как вернулась домой и застала Ивана с другой женщиной, и до вечера, когда он, бледный и дрожащий, пытался что-то бормотать, а затем просто заперся в ванной, она молчала.
Они жили под одной крышей, но будто соседи, случайно оказавшиеся в одной квартире.
Ни криков, ни слёз, ни разбитой посуды.
Только холодная, пронизывающая тишина.
Иван, очевидно, ожидал скандала.
Он притих, ходил по дому на цыпочках, но, заметив отсутствие реакции Тамары, набрался смелости.
Сначала пытался вернуть прежний порядок.
Вёл себя так, как будто ничего не произошло.
Будто и не было той женщины в их спальне, не было запаха чужого парфюма, не было её, застывшей в дверях с потухшим взглядом. – Как день прошёл, Тамара? – спросил он однажды вечером, когда она молча ужинала.
Голос звучал нарочито бодро, даже немного фальшиво. – Что нового на работе?
Тамара подняла глаза, и в них не было ничего, кроме пустой усталости.
Она безмолвно пожала плечами и продолжила есть. – На ужин что-то лёгкое? – не сдавался он. – Я что-то плохо себя чувствую.
Голова снова болит.
Может, заваришь чай с ромашкой?
Она отложила вилку, отодвинула тарелку и просто вышла из кухни, оставив его одного.
Иван нахмурился, но промолчал.
С каждым днём его попытки вернуть всё как прежде становились всё настойчивее, а её молчание — всё тяжелее.
Спустя неделю Тамара пришла с работы, и вместо привычного игнорирования в руках держала нечто, что заставило Ивана вздрогнуть.
Она беспрекословно подошла к столу, где он сидел, уткнувшись в телефон, и положила перед ним два конверта.
Один был тонкий, другой — потолще.
Иван посмотрел на них с недоумением. – Что это? – спросил он, протягивая руку. – Там всё, – голос Тамары был ровным, без эмоций. – Открой и прочитай.
Сначала он распечатал тонкий конверт.
Внутри лежали несколько страниц, напечатанных, как он понял, с её ноутбука.
Это была его переписка.
С Оксаной.
Сообщения, наполненные нежностью, планы на встречи, жалобы на «усталую Тамару», которая «ничего не понимает».
Жар разливался по его лицу. – Тамара, я… – начал он, поднимая глаза. – Подожди, – перебила она, не повышая голоса. – Второй конверт открой.
Дрожащими руками Иван развернул содержимое второго конверта.
Внутри оказалось заявление о разводе.
Уже заполненное и подписанное ею.
Он поднял на неё взгляд.
В его глазах мелькнули страх и непонимание. – Что это значит, Тамара? – голос сорвался. – Ты серьёзно?
Но мы же… – Это означает, Иван, – Тамара подошла к окну, отвернувшись к нему спиной. – Что ты можешь жить, как хочешь.
Быть с кем хочешь.
Только не за мой счёт.
Больше не за мой.
