Утром им обоим будет стыдно.
И в то же время это будет прекрасно.
Наконец он решился и поцеловал её — медленно, словно пробовал на вкус то, что их ждёт впереди.
Она ответила взаимностью.
Именно этим они ограничились той ночью: поцелуями, объятиями, пальцами, запутавшимися в волосах, дыханием на шее.
Без каких-либо «пикантных деталей».
Лишь чувство, что мир сузился до этой кровати, до дождя за окном, до чужого, но уже ставшего родным запаха.
Под утро они заснули, прижавшись друг к другу, как подростки.
Пробудились от солнечного света, проникшего в окно, а люстра в гостиной сияла так, будто всю ночь впитывала их счастье.
Первым поднялся Илья.
Он сварил кофе.
Ольга появилась на кухне в той же футболке, в которой спала.
Они пили кофе молча, но это молчание уже не казалось неловким.
Оно стало их общим.
«Я переведу деньги прямо сейчас», — сказала она.
«Не нужно», — ответил он.
Это был подарок.
В одиннадцать он ушёл.
Поцеловал её в подъезде быстро, чтобы никто не заметил.
Прошептал: «Я позвоню».
Позвонил уже вечером.
И на следующий день.
И спустя неделю.
Они встречались ещё полгода.
Тайком.
В съёмных квартирах, автомобилях, парках за городом.
Никогда не переходили ту грань, которую оба для себя установили: никаких постелей, кроме той первой ночи.
Лишь поцелуи, объятия и долгие разговоры до утра по телефону.
Потом жена Ильи обнаружила переписку.
Разгорелся страшный скандал.
Дети плакали.
Ольга узнала обо всём последней — он пришёл к ней ночью с чемоданом и сказал: «Я ушёл. Больше не могу лгать».
Она открыла дверь и впустила его.
Впервые за всё время она расплакалась — не от счастья, а от ужаса того, что они натворили.
Люстра в гостиной всё ещё висит.
Иногда, когда Ольга включает свет, хрусталики тихо звенят, будто напоминая: всё началось с одной искры.
И с одного слова: «Оставайтесь».
