Кременчуг
— Папа? Что ты здесь делаешь в такое позднее время?
Тамара открыла дверь и увидела отца с чемоданом. Сергей Иванович стоял в дверном проёме — растерянный, неряшливый, в мятом свитере. За окнами уже царила тьма, часы показывали половину одиннадцатого.
— Можно я останусь у вас ненадолго? — спросил он, не поднимая глаз на дочь. — Конечно, заходи. Что случилось? Где мама?
— Она дома. Всё в порядке. Просто… можно я поживу у вас некоторое время?
Тамара впустила отца в квартиру. Из спальни вышел её муж Алексей, одетый в домашние штаны и футболку.
— Сергей Иванович? Добрый вечер. Что-то произошло?
— Поссорился я с Ольгой. Можно у вас переночевать?
Тамара и Алексей обменялись взглядами. За двенадцать лет совместной жизни такое редко случалось. Родители Тамары всегда казались неразлучными — по крайней мере, ей так казалось. Сорок лет вместе, двое детей, внуки. Пример идеальной семьи.
— Папа, что же случилось? — Тамара помогла снять отцу куртку. — Вы же никогда серьёзно не ругались.
— Не хочу говорить об этом.
— Может, чаю? — предложил Алексей.
— Лучше водки, — пробормотал Сергей.
Тамара достала из холодильника бутылку, нарезала огурцы и сало. Они сели на кухне. Сергей выпил рюмку залпом, закусив огурцом.
— Папа, расскажи, может, что-то можно исправить?
— Нет ничего, что можно исправить. Всё кончено. Сорок лет впустую.
— Что же произошло?
— Она изменяла мне. Вот что.
Тамара чуть не подавилась чаем. Алексей закашлялся.
— Мама? Изменила? Папа, ты серьёзно?
— Я видел это своими глазами.
— Что именно видел?
— Не хочу об этом говорить.
Сергей налил ещё рюмку и выпил. Тамара смотрела на него и едва узнавала. Всегда спокойный и рассудительный, сейчас он выглядел как обиженный ребёнок.
— Папа, мама тебя любит. Она же…
— Любит! — Сергей грохнул кулаком по столу. — Так любит, что путается с Виктором!
— С каким Виктором?
— С моим другом! Мы сорок лет дружили, а он… предатель!
Тамара попыталась позвонить маме, но та не отвечала. Отправила сообщение: «Мам, папа у нас. Что произошло?» Ответа не последовало.
— Ладно, пап, давай лучше ложиться. Утром поговорим на свежую голову.
— Спать не хочу.
— Сергей Иванович, — вмешался Алексей, — завтра вечером соберёмся, поговорим спокойно, отдохнём. Сейчас же вы устали после дороги…
— Какая дорога? Я на метро приехал. Даже машину не брал. Оставил её ей. Пусть с Виктором катается.
Сергея уложили в гостевой комнате. Тамара долго не могла уснуть, обдумывая происходящее. Родители всегда были примером для неё. Когда подруги жаловались на свои семейные проблемы, она отвечала: «Вот наши сорок лет вместе, и ни одной серьёзной ссоры». И вдруг — измена? В их возрасте?
Наутро Сергей вел себя так, словно ничего страшного не случилось. Позавтракал, помог Алексею починить капающий кран в ванной, посмотрел новости. На вопросы о вчерашнем отвечал коротко.
Тамара снова пыталась дозвониться до матери. На пятый звонок Наталья взяла трубку:
— Алло.
— Мам, что происходит? Папа говорит, ты ему изменила.
— Твой отец — старый дурак.
— Мам!
— Что «мам»? Прожили сорок лет, а он такое устроил… Виктору нос сломал. Теперь тот в травмпункте.
— За что?
— Спроси у отца. Пусть расскажет, какую картину его больная фантазия нарисовала.
— Мам, объясни нормально.
— Нечего объяснять. Потёк кран, я вызвала сантехника. Виктор пришёл — он же подрабатывает сантехником на пенсии. Чинил, весь водой промок. Я дала ему старую футболку Сергея Ивановича переодеться. А твой отец пришёл, увидел это и решил… дура я старая, что за такого идиота вышла замуж.
— Мам, это недоразумение!,— В чём тут недоразумение? Он Виктора избил, меня назвал нецензурно и ушёл. Мы сорок лет вместе, а он не поверил мне. Даже слушать не стал.
— Мам, он просто…
— Никаких «просто». Пусть живёт где хочет. Я не хочу с ним иметь дело.
Зазвонил телефон. Тамара положила трубку и пошла к отцу.
— Пап, я поговорила с мамой.
— И что она наговорила?
— Что Виктор сантехника к вам вызывал. Кран ремонтировал.
— Она всё придумывает.
— Пап, а ты точно видел, что они… ну…
— Я видел Виктора в моей футболке! В моей! Он на кухне стоял, чай пил, в моей футболке!
— И что дальше?
— Что ещё нужно?
— Пап, может он действительно кран чинил? Промок, переоделся?
— В МОЮ футболку!
— И что? Мама разрешила переодеться. В этом же нет ничего особенного.
Сергей молчал, потом встал и начал ходить по комнате.
— Она с ним смеялась. Сидели на кухне, чай пили и смеялись.
— Пап, смеяться — это не преступление.
— Со мной она так не смеётся.
— Что?
— Уже давно не смеётся. А с ним — смеётся.
Тамара присела рядом, взяла отца за руку.
— Пап, ты ревнуешь?
— Какая ещё ревность? Мне шестьдесят пять.
— Но ревность не смотрит на возраст.
— Глупости.
— Пап, ты маме говорил, что тебе не хватает её внимания? Что хочешь, чтобы она смеялась с тобой?
— Я ж не мальчишка, чтобы внимания выпрашивать.
— А драться — это по-мальчишески?
Сергей опустил голову.
Вечером они собрались на кухне. Алексей принес хорошее вино, Тамара приготовила закуски. Сергей поначалу отказывался говорить, но после второго бокала стал рассказывать.
— Представляешь, иду домой. В настроении — премию дали на работе. Думаю, куплю Ольге цветы, давно не дарил. Захожу в квартиру — слышу голоса и смех на кухне. Подхожу, а там Виктор. В моей футболке. Любимой, которую Ольга подарила на день рождения пять лет назад.
— Пап, это же старая футболка.
— Но любимая! С Бивисом и Баттхедом. Ольга специально заказывала, потому что в молодости мы этот мультик обожали. А он сидит в ней, и они смеются. А под столом висят его штаны и рубашка.
— Потому что они были мокрые, — вмешалась Тамара.
— Откуда ты знаешь?
— Мама сказала. Он кран чинил, весь промок.
— Она могла бы хоть предупредить, что сантехник пришёл.
— А ты сам бы починил?
— Нет. Но предупредить должна была.
— Пап, а что было потом?
— А потом я увидел его в моей футболке… Подбежал, схватил за грудки. Он что-то говорил, я не слышал. Ольга кричит. А я его бью. Представляешь? Виктору шестьдесят восемь, а я его бью.
— И что дальше?
— Потом Ольга меня остановила. Кричала, что я сумасшедший, что выдумываю какую-то фигню. А я ей говорю — я всё вижу, не надо мне лапшу вешать. Она расплакалась. Я собрал вещи и ушёл.
— То есть ты даже не попытался её выслушать?,— А что тут слушать? Всё же было ясно.
— Что именно ясно, пап? Что твой знакомый пришёл чинить кран?
— Он был в моей футболке!
— Пап, — Тамара подлила отцу ещё вина, — а не кажется ли тебе, что ты сам всё себе придумал? Посмотри: если бы между ними что-то было, стали бы они это делать у вас дома? Днём? Когда ты можешь в любой момент зайти?
— Может, страсть вдруг вспыхнула.
— Какая страсть? Им обоим почти семьдесят.
— Ольге шестьдесят три.
— Неважно. Пап, ты же разумный человек. Подумай трезво.
Сергей молчал, вертел бокал в руках.
— Пап, а может, дело не в Викторе? Может, у вас с Натальей что-то скрытое?
— Всё именно так.
— А почему тогда она с тобой не смеётся?
— Не знаю. Наверное, устала.
— От чего?
— От меня.
Алексей, который до этого не говорил, внезапно спросил:
— Сергей Иванович, а когда вы в последний раз вместе куда-нибудь ходили? В кино, в театр?
— Не припомню.
— А цветы дарили?
— На восьмое марта.
— Просто так, без повода?
— Зачем без повода?
— А комплименты говорили? — вмешалась Тамара.
— Какие комплименты? Мы вместе уже сорок лет.
— Именно поэтому они и нужны.
Сергей допил вино и откинулся назад в кресло.
— Я, выходит, идиот?
— Да, — ответила Тамара.
— Спасибо, дочь, ты меня хорошо поддержала.
— Пап, ты ударил человека из-за своих подозрений. Оскорбил маму. Ушёл из дома, не слушая её объяснений. Как это назвать?
— И что теперь делать?
— Извиняться. Перед мамой и перед Виктором.
— Ольга меня не простит.
— Простит. Вы вместе сорок лет. Но придётся постараться.
На следующий день Тамара вместе с отцом отправилась в цветочный магазин.
— Какие выбрать? — растерялся Сергей, глядя на ассортимент букетов.
— Какие цветы нравятся маме?
— Похоже, розы.
— Какого оттенка?
— Не знаю. Красные?
— Пап, ты живёшь с ней сорок лет и не знаешь, какие цветы ей по душе?
— Она любит все.
Тамара вздохнула. Они остановились на большом букете розовых роз — Наталья всегда говорила, что розовый — её любимый цвет. Затем заехали в кондитерскую за тортом. Сергей выбрал «Наполеон» — в молодости они с женой частенько его покупали.
— А что купить Виктору? — спросил Сергей.
— Хороший коньяк. И к врачу его отправить, за свой счёт.
У входа в родительский дом Сергей замер.,— Не могу.
— Ты можешь. Иди.
— А если дверь не откроет?
— Откроет. Иди скорее.
Тамара осталась в машине. Через десять минут отец написал: «Впустила. Говорим.»
Она уехала. Дома Алексей спросил:
— Ты думаешь, они помирятся?
— Конечно. Ведь они любят друг друга. Просто забыли об этом.
Вечером мама позвонила:
— Спасибо, доченька.
— За что именно?
— Старого дурачка вразумить помогла. Сейчас сидит, телевизор смотрит. Прощения просит до сих пор.
— И правильно делает.
— Завтра к Виктору поедем. Твой отец нос ему сломал.
— Мам, а ты его любишь?
— Кого? Виктора?
— Папу, мам.
— Куда я от него денусь? Сорок лет вместе прожили. Уже привыкла.
— Это не ответ.
— Люблю, конечно. Поэтому и простила. Но пусть помучается ещё немного. Для профилактики.
Через неделю Тамара зашла к родителям. Там царила идиллия: Сергей с Виктором играли в преферанс на кухне, Наталья пекла пироги.
— О, вот и дочка! — обрадовался отец. — Виктор, смотри, это моя Тамара.
— Здравствуйте, — смущённо поздоровалась Тамара.
Под глазом у Виктора красовался яркий синяк, нос был заклеен пластырем.
— Привет, красавица. Слышал, ты отца вразумить смогла. Молодец.
— Теперь я на процедуры Виктору хожу, — похвастался Сергей. — В платную клинику. Нос лечим.
— И правильно, — сказала Наталья, ставя на стол пироги. — Друзей бить — нехорошо.
— Да ладно тебе, Наташа, — махнул рукой Виктор. — Всякое бывает. Зато теперь Сергей мне по гроб жизни должен.
— Это точно, — подтвердил Сергей.
После чаепития Тамара собралась уходить. Отец проводил её до двери.
— Спасибо тебе.
— За что?
— За то, что не дал этому старику до конца опозориться. Представляю, если бы я жил с такой мыслью.
— Пап, просто в следующий раз сперва подумай, потом делай.
— Следующий раз? Не дай бог, чтоб он был.
— И ещё, папа. Дарить цветы надо. Не только по праздникам.
— Буду стараться.
— И говори маме, что любишь её.
— Это тяжелее.
— Учись. Сорок лет молчал — пора начинать.
Сергей обнял дочь, и Тамара заметила, как он изменился за эти дни. Появилась седина, морщины стали глубже. Но в глазах появилось что-то новое. Возможно, понимание. Возможно, благодарность.
— Иди уже, — сказал он. — А то Ольга начнёт ревновать.
— К своей родной дочери?
— После моего поступка от меня можно ждать чего угодно.
Они рассмеялись. И Тамара подумала, что даже самые крепкие семьи порой нуждаются в встряске. Главное — вовремя остановиться и вспомнить, ради чего всё начиналось.
