Я и сама это осознаю. — И что теперь? — Что теперь? — я сделала глоток чая. — Живу дальше.
Завтра пойду на работу, как всегда.
Через неделю начну искать квартиру для съёма.
Через год получу деньги от Сергея и внесу первый взнос за собственное жильё.
Небольшое, но своё. — А Марина с Сергеем? — Пусть живут.
Им предстоят бессонные ночи с ребёнком, нехватка средств, ссоры из-за бытовых мелочей.
Я уже проходила через это с Сергеем — он не умеет менять подгузники и теряет сознание от плача малыша.
Узнала по рассказам о племянниках подруги.
Татьяна фыркнула. — Справедливость восторжествовала. — Возможно.
Знаешь, что удивительно?
Я не злюсь.
Я просто… опустошена.
Как будто семь лет жизни вычеркнули и выбросили. — Ольга, они не вычеркнуты.
Ты многому научилась за это время.
Сталa сильнее, самостоятельнее. — Ага.
Научилась не доверять даже самым близким.
Ночью не могло уснуть.
Я лежала на раскладушке у Татьяны и перебирала в голове последние месяцы.
Как Сергей охладел.
Как Марина вдруг стала часто приходить «просто так».
Как мама постоянно напоминала, что младшей сестре «нужна поддержка».
Неужели я была так слепа?
Утром зазвонил телефон.
Мама. — Ольга, нам надо поговорить. — О чём? — Ты ведёшь себя неправильно.
Люди уже судачат. — И что они говорят? — Что ты жадина.
Требуешь деньги с беременной сестры. — Мам, я требую деньги с Сергея.
С моего бывшего мужа.
За мои же вложения. — Но они теперь семья! — Пусть семья и платит. — Послушай, давай так — ты простишь долг, а я… — Что «а я»? — Я отдам тебе бабушкино кольцо.
Золотое, с рубином.
Оно дорогое.
Я растерянно замолчала.
Бабушкино кольцо.
Та самая семейная реликвия, которую мама всегда обещала отдать старшей дочери.
То есть мне. — Мам, это кольцо и так должно быть моим. — Должно, но я могу передумать.
Могу отдать Марине.
Она теперь мать, ей как память… — Знаешь что, мам, оставь себе это кольцо.
И Марине передай привет.
Я повесила трубку.
Руки дрожали.
Значит, даже память о бабушке стала разменной монетой?
Работа выручала.
Там никто не знал о моих проблемах, не задавал вопросов и не давал советов.
Можно было просто заниматься своим делом и ни о чём не думать.
Через неделю я нашла однокомнатную квартиру на окраине.
Недорого, но аккуратно.
Хозяйка, женщина лет пятидесяти, осмотрела меня и спросила: — Одна жить будете? — Одна. — Верно, — неожиданно поддержала она. — Я тоже тридцать лет одна.
И знаешь что?
Это лучшие годы моей жизни.
Никто не пилит, не изменяет, не требует.
Мы рассмеялись.
Может, это действительно хорошо — пожить для себя?
Прошло два месяца.
Я устроила новое жильё, купила цветы на подоконник, повесила любимые фотографии.
Здесь не было воспоминаний о Сергее, о сестре, о предательстве.
Только я и моя жизнь.
