— Не открывай, — предупредила мама. — Если это из Одессы, сегодня я не выдержу. — Тогда открою я, — ответила я и вскрыла конверт.
Внутри оказалось «Уведомление о взыскании по договору поручительства».
Сумма — словно тяжёлый камень на сердце.
Заёмщик: Ирина Иванова.
Цель: «медицинские расходы».
Ниже была копия «согласия супруги поручителя».
Подпись походила на мамину, но детали были чужими: у буквы «т» лишний хвостик, у «а» — слишком длинная петля. — Он подделал мою подпись? — тихо спросила мама. — Дмитрий на такое… ради кого? — Узнаю, — сказала я. — Поеду к этой Ирине.
Адрес оказался в обычной пятиэтажке.
Дверь открыла женщина около шестидесяти лет.
Светлая кофта, мука на пальцах. — Тамара Петровна? — спросила я.
— Я Анна.
Дочь Дмитрия Ковалева.
Он умер сорок дней назад.
Женщина оперлась ладонью о дверной косяк. — Проходите, — сказала и провела меня в кухню.
На подоконнике стояла фотография высокого подростка. — Я не любовница, — сразу пояснила она. — Я была его учительницей литературы в девятом классе.
Тогда он жил с матерью, опека уже была близко.
Я была его наставником, оставляла его после уроков в библиотеке, пока дома всё не успокаивалось. — Она кивнула на фото. — А это мой сын, Максим.
Болезнь крови.
Лекарства обходились как две зарплаты в месяц.
Я продала дачу, взяла кредит, но справиться не смогла.
Дмитрий узнал об этом через наших выпускников.
Пришёл и сказал: «Я поручусь.
Но тихо.
Чтобы это не выглядело милостыней».
Он был именно таким. — Подпись супруги? — Он её поставил сам, — вздохнула она. — Сказал: «Иначе жена не поймёт.
А времени у мальчика нет».
Я сказала, что так нельзя.
Он ответил: «И по-другому нельзя». — Где Максим? — В больнице.
Сегодня капельница.
Поедем?
Я кивнула.
В Киев говорили сдержанно.
