Сайт для Вас!
Алексей открыл дверь, не сняв обувь, зашёл в гостиную и рухнул в кресло. Обычно аккуратные пряди его волос торчали в разные стороны, а глаза сверкали странным, почти лихорадочным блеском.
— Ты себе представляешь, отца увольняют! — выпалил он, сжимая и разжимая пальцы. — На заводе сокращают штат. В его возрасте куда пойдёт? У них же ипотека, автокредит…
Ольга подняла взгляд от ноутбука. Последний квартальный отчёт никак не складывался, цифры пестрели перед глазами, а тут ещё это. Она медленно закрыла крышку компьютера.
— Что же теперь делать?
— Надо помочь, — Алексей вскочил и начал ходить по комнате, оставляя грязные следы на светлом паркете. — Им придётся продать дом, это ясно. Конечно, можно переехать к твоей маме, но ты же понимаешь…
Ольга остановилась. Мама жила в тесной «двушке» на окраине, куда она с большим трудом выезжала раз в неделю. Родители Алексея и так часто «навещали» их по несколько дней, превращая тщательно распланированную жизнь в хаос.
— К маме? Или к нам?
— У мамы твоей тесно, — он замялся, посмотрев в сторону. — А у нас три комнаты, поместиться всем будет. Временно, конечно. Пока отец работу не найдёт.
Ольга внезапно почувствовала острую нужду открыть окно. В квартире стало трудно дышать. За десять лет брака они ни разу не обсуждали возможность совместного проживания с родителями. Алексей всегда казался ей самостоятельным человеком, живущим отдельно от своей семьи. Только последние пару лет что-то неуловимо изменилось.
— В моей квартире? — эти слова вылетели сами собой, и она тут же пожалела.
Алексей застыл, словно натолкнулся на стену.
— В нашей квартире, Оля, — в его голосе появились стальные нотки, ранее ей незнакомые. — Мы же женаты десять лет, не забыла?
— Я помню всё, — она поднялась, почувствовав холодок по спине. — И то, что квартиру купила я до брака, на деньги от продажи бабушкиной дачи. И то, что ты тогда говорил: будем жить отдельно от родителей.
Их взгляды столкнулись, словно две шпаги.
— Обстоятельства изменились, — Алексей провёл рукой по волосам. — Мои родители всегда помогали нам. Кто сидел с Ваней, когда у тебя были трудности на работе? Мама. Кто одалживал деньги на отпуск? Отец.
— И мы вернули всё до копейки, — внутри Ольги закипало тяжёлое и мрачное чувство. — Твоя мама сидела с Ваней только потому, что сама предлагала это, хотя я предлагала нанять няню.
Алексей покачал головой, словно слышал нечто нелепое.
— Ты всегда была холодна с моими родителями. Они это чувствуют. Мама говорит…
— Что именно говорит твоя мама? — Ольга скрестила руки на груди. — Что я плохая хозяйка? Недостаточно забочусь о тебе? Или что не умею печь её фирменные пирожки с капустой?
Упоминание пирожков стало ударом ниже пояса. На последний день рождения Алексея его мать привезла целый противень, явно ставив его рядом с тортом, который заказала Ольга. «Сын всегда любил домашнюю выпечку», — сказала тогда многозначительно, глядя на невестку.
— При чём тут пирожки? — Алексей поморщился. — Речь идёт о крыше над головой моих родителей. Они вырастили меня, дали образование…
— А теперь ты хочешь отдать им квартиру, которую я купила до встречи с тобой? — руки Ольги начали дрожать. — Мне кажется, этот разговор возник не случайно. Твоя мама давно намекает, что мы слишком много места занимаем.
Раздался звонок в дверь, прервав спор. На пороге стоял Ваня — растрёпанный восьмилетний мальчик с рюкзаком, грязной футболкой и содранными коленками.
— Почему вы кричите? — спросил он, переводя взгляд с мамы на папу. — Во дворе слышно.
Алексей поднял сына на руки и прижал к себе.
— Всё в порядке, чемпион. Взрослые иногда спорят.
Ольга без слов пошла на кухню, словно автоматически доставая продукты для ужина. Разговор отложили, но он ещё не был завершён. Она знала Алексея достаточно хорошо — он не отступит. И родители его тоже.
История с увольнением отца Алексея стала первым камешком, повлекшим настоящий обвал. Через неделю выяснилось, что старший Сидоренко нашёл работу — пусть и с меньшей зарплатой, но стабильную. Тем не менее, разговоры о том, чтобы переехать, не прекратились.
— Ипотеку теперь им не осилить, — объяснял Алексей, не глядя в Ольгу. — Придётся продать дом. А на эти деньги купить новое жильё невозможно.
— Но у них ещё есть квартира в Южном, — напомнила Ольга. — Их же сдавали в аренду.
— Ту развалюху? — фыркнул он. — Там нужен ремонт, чтобы жить нормально. И далеко от Кременчуга.
— Можно сделать ремонт, — пыталась сохранять спокойствие Ольга, хотя внутри всё горело. — Мы можем подкинуть денег.
— Может, проще переселиться к нам? — Алексей наконец посмотрел ей в глаза. — Освободим большую комнату, а мы с Ваней переедем в маленькую. Временно.
«Временно» — Ольга уже знала это слово наизусть. Всё у стариков Сидоренко бывало «временно». Временно оставляли свои вещи в кладовке. Временно привозили летом собаку. Временно советовали, как воспитывать Ваню.
— Нет, — твёрдо ответила она. — Я не хочу жить с твоими родителями.
— Почему? — в голосе Алексея прозвучало искреннее недоумение. — Они же хорошие люди, Оля. Не чужие.
Именно мало кого пугало больше — не чужие. Люди, имевшие на Алексея большее влияние, чем она могла предположить. Которые с первого знакомства оценивали и проверяли её, словно товар на витрине.
— Я выходила замуж за тебя, — сказала Ольга, — а не за твою семью. И ни ты, ни твои родные не имеют права претендовать на мою квартиру.
Алексей смотрел на неё, будто видит впервые.
— «Семейка»? Серьёзно? Так теперь ты называешь моих родителей? — покачал головой. — Мне кажется, дело не в квартире и не в моих родителях. Проблема в тебе, Оля. Ты всегда была эгоисткой.
Это слово прозвучало, как пощёчина. Ольга никогда не воспринимала себя эгоисткой. Она всего лишь умела ставить границы, которые Сидоренко-старшие постоянно пытались переступить.
— Я хочу жить своей жизнью, — сказала тихо. — С тобой и Ваней. Без чужих.
— Мои родители — не чужие! — выкрикнул Алексей и вышел, хлопнув дверью.
Вечером он так и не вернулся домой. Позвонил, предупредил, что останется ночевать у родителей. «Им сейчас сложно, нужна поддержка», — сказал сухо. Ольга не возражала. Внутри возникла пустота, которую невозможно было ничем заполнить.
Родители Алексея — Владимир Иванович и Тамара Сергеевна — приобрели дом пять лет назад, когда рынок недвижимости обвалился, а у них неожиданно появилась крупная сумма от продажи унаследованного земельного участка. Дом требовал ремонта, который затянулся на годы, но располагался в живописном месте у реки. «Это — вложение в будущее», — постоянно повторял Владимир Иванович, намекая, что однажды дом перейдёт Алексею и его семье.
Ольга всегда чувствовала подвох в этих словах. Особенно когда Тамара Сергеевна многозначительно добавляла: «Конечно, если у вас с Алёшей всё будет хорошо». Словно проверяла, достойна ли невестка такого наследства.
Сейчас, когда дом собирались продавать, все планы рушились. И почему-то виноватой в этом становилась именно она — не желающая принять родителей мужа и помочь в трудную минуту.
На следующий день Алексей пришёл мрачно настроенным. Молча поужинал, поиграл с Ваней и, когда сын лёг спать, вновь начал беседу.
— Я всё обдумал, — начал, шагая по комнате. — Есть два варианта. Либо родители переезжают к нам, либо… — он сделал паузу — мы продаём эту квартиру, покупаем более просторный дом и будем жить все вместе.
Пальцы Ольги онемели.
— Продать мою квартиру?
— Нашу квартиру, — поправил Алексей. — По закону, после десяти лет брака это общее имущество.
— Это не так, — задыхаясь от возмущения, ответила она. — Квартира была куплена до брака и оформлена на меня. Что с тобой происходит, Алёша? Ведь мы всегда были на одной стороне.
Он остановился, уставившись в окно.
— А сейчас на чьей ты стороне, Оля? Моя семья в беде, а ты думаешь лишь о собственном комфорте.,— Я думаю о нашей семье, — она подошла к нему, стараясь взглянуть прямо в глаза. — О тебе, о Ване, о нас. Твои родители могут остаться в своей квартире в Южном. Либо продать и дом, и эту квартиру, и приобрести подходящее жильё.
— Они не желают жить в Южном! — раздражение звучало в голосе Алексея. — Отцу необходимо быть ближе к новой работе. И ещё им тяжело одному справляться, они стареют.
— Им всего пятьдесят шесть и пятьдесят три, — напомнила Ольга. — Не девяносто. Твоя мать недавно говорила, что собирается заняться йогой.
— Да прекрати уже придираться к возрасту! — Алексей ударил кулаком по столу с силой. — Вопрос не в этом! Главное, что семья должна быть вместе в трудные моменты! Моё семейство всегда так поступало!
Вот оно — «моё семейство». Не «наше» — то, которое состоит из него, Ольги и Вани, а то, где он вырос, где мать по-прежнему называла его «сыночком» и готовила любимые блюда, а отец рассказывал знакомые истории из детства.
— Я не намерена продавать квартиру, — тихо произнесла Ольга. — И не хочу жить вместе с твоими родителями. Если ты не в состоянии это принять, нам нужно серьёзно обсудить наше будущее.
Алексей посмотрел на неё так, словно она предала его самым жестоким образом.
— Ты угрожаешь мне? Разводом?
Ольга сама не знала, чем именно угрожает, просто ощущала себя на краю пропасти, где одна неправильная ступенька может стоить ей всего — мужа, семьи, привычного уклада жизни.
— Я не угрожаю. Я пытаюсь дойти до тебя, — она проглотила комок в горле. — Когда мы поженились, ты говорил, что будем жить отдельно. Что твои родители понимают и уважают это. Что изменилось?
— Тогда они не нуждались в поддержке! — Алексей размахнул руками. — Неужели ты не видишь разницы?
— Вижу, — кивнула Ольга. — И готова помочь. Деньгами, поиском жилья, чем угодно. Но не совместным проживанием.
Она не стала добавлять, что прекрасно знает: как только родители Алексея переедут к ним, они уже никогда не уйдут. Что маленькая квартира превратится в филиал их семейного гнезда, где правила будет диктовать Тамара Сергеевна. Что Ваня постоянно станет объектом воспитания со стороны бабушки и дедушки. Что её личное пространство сожмётся до размеров спичечного коробка.
— Знаешь что, — Алексей схватил куртку, — проведу ночь у родителей. Может, там я хоть почувствую себя человеком, а не врагом, которого обвиняют в посягательстве на чужое имущество.
Он так хлопнул дверью, что задрожали стекла. Ольга осталась одна в гостиной, глядя на семейное фото на стене — они втроём на фоне Одессы, улыбающиеся, счастливые. Когда это было? Два года назад? Целая вечность.
— Мама, почему папа опять не остался ночевать? — Ваня ковырял ложкой овсянку, которую терпеть не мог, но Ольга настаивала на полезном завтраке.
— У папы много работы, — соврала она, чувствуя себя последней трусихой. — А бабушке и дедушке нужна помощь.
— Они больны? — тревога вспыхнула в глазах мальчика.
— Нет, просто… у них сейчас сложный период.
Ваня кивнул, словно взрослый, понимающий все сложности мира.
— Тогда пусть переедут к нам. В моей комнате есть место, я могу отдать им свою кровать, а сам лягу на раскладушку.
Ольга почувствовала, как к горлу подступил комок. Её маленький, щедрый мальчик, готовый пожертвовать своей комнатой. Если бы всё было так просто.
— Спасибо, солнышко, но у бабушки и дедушки своя квартира. Они справятся.
Ваня пожал плечами и вернулся к овсянке. Для него мир ещё оставался логичным и простым.
После того как она отвезла сына в школу, Ольга решилась на отчаянный шаг. Она позвонила свекрови.
— Тамара Сергеевна, хотелось бы поговорить, — сказала она, стараясь звучать уверенно. — Могли бы вы встретиться со мной сегодня?
— Конечно, дорогая, — в голосе свекрови слышалась плохо скрываемая радость. — Заезжай к нам, я как раз испекла пирожки.
Вечные пирожки. Торжественное оружие в руках Тамары Сергеевны.
— Лучше в кафе, — предложила Ольга. — Вам удобно в три часа?
На другом конце провода последовала небольшая пауза.
— Хорошо, — наконец ответила свекровь. — В том, что на Проспекте Мира? Там хотя бы чай приличный подают.
Ольга согласилась, хотя это было в противоположной стороне от её офиса. Но сегодня она была готова идти на уступки — даже в мелочах.
В кафе Тамара Сергеевна появилась при полном параде — безупречная укладка, дорогое пальто, сумка из последней коллекции. Никто бы и не подумал, что эта женщина находится в затруднительном положении.
— Олечка, — она поцеловала невестку в обе щеки, оставляя следы помады, — так рада тебя видеть! Алёша очень переживает из-за всей этой ситуации.
— Я тоже переживаю, — Ольга жестом пригласила свекровь присесть. — Поэтому и хотела поговорить. Мне кажется, мы можем найти решение, которое устроит всех.
Тамара Сергеевна улыбнулась, но глаза оставались холодными.
— Разумеется. Ты же понимаешь, что для нас с Владимиром Ивановичем в первую очередь благополучие Алёши и Вани. И твоё, конечно, — добавила она после паузы.
Официантка принесла меню. Тамара Сергеевна заказала чай и пирожное, Ольга ограничилась кофе.
— Я знаю, что в данный момент вам нелегко, — начала Ольга, когда официантка отошла. — Хотела бы предложить помощь. Мы с Алексеем можем одолжить деньги на первое время, пока не наладится ситуация с работой. А ещё помочь с ремонтом в квартире в Южном, чтобы там было комфортнее жить.
Тамара Сергеевна сжала губы.
— Милая, дело не только в деньгах. Владимиру Ивановичу нужно быть ближе к новой работе. И к тому же в нашем возрасте хочется стабильности, а не жить снимать квартиры. — Но ведь эта квартира ваша собственность, — мягко напомнила Ольга.
— Эта развалюха? — Тамара Сергеевна поморщилась, точно так же, как Алексей недавно. — Там требуется капитальный ремонт. А район неудобный, магазинов приличных нет. Нет, это не вариант.
Официантка принесла заказ. Ольга сделала глоток кофе, собираясь с мыслями.
— А если продать и дом, и квартиру? Можно приобрести подходящее жильё в Кременчуге.
— Сейчас такие цены, дорогая, — покачала головой Тамара Сергеевна. — Этого не хватит. К тому же Алёша уже предложил прекрасное решение. Временно пожить у вас, а потом, возможно, купить что-то большее всем вместе. Вы молодые, вам нужна наша помощь с Ваней. А мы уже не в том возрасте, чтобы жить одни.
«Временно» — снова это слово. И про возраст — словно они с Алексеем говорили на одном языке, заранее отрепетировали.
— Тамара Сергеевна, — Ольга посмотрела свекрови прямо в глаза, — давайте будем честны. Вы оба можете жить самостоятельно. У вас есть накопления, есть своё жильё. А переезд к нам — это не временное решение, мы обе это прекрасно понимаем.
Улыбка пропала с лица Тамары Сергеевны.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я хочу сказать, что не соглашусь на совместное проживание, — твёрдо произнесла Ольга. — И не собираюсь продавать квартиру. Готова помочь деньгами и в поисках жилья, но не больше.
Тамара Сергеевна отложила вилку, которой только что аккуратно надрезала пирожное.
— Значит тебе всё равно на нашу семью? На те трудности, что мы переживаем?
— Мне не всё равно, — старалась сохранять спокойствие Ольга. — Но у меня своя семья — Алексей и Ваня. Я хочу, чтобы мы жили отдельно от родителей. Как договорились изначально.
— В жизни всякое случается, — резко ответила Тамара Сергеевна. — Обстоятельства меняются. Алёша понимает, а ты почему-то нет.
— Потому что Алексей вырос в семье, где личные границы не уважаются, — слова вырвались раньше, чем Ольга успела их обдумать.
Лицо свекрови покраснело.,— Так вот как получается! Оказывается, мы не уважаем границы! — понизила голос она, заметив, что на них начали оборачиваться. — А то, что мы всегда были готовы прийти на помощь, что я сидела с Ваней во время его болезни, что мы одалживали вам деньги — разве это тоже считается нарушением границ?
— Нет, это помощь, за которую я признательна, — Ольга ощущала, что разговор принимает нежелательное направление. — Но надо понимать разницу между помощью и… контролем.
— Контролем? — Тамара Сергеевна уже открыто выражала недовольство. — Всё выяснилось, что ты на самом деле думаешь о нас! Я всё пыталась понять, почему ты постоянно такая холодная. Теперь всё ясно — ты просто считаешь нас назойливыми старыми людьми, которые лезут не в своё дело!
— Я имела в виду совсем другое, — Ольга понимала, что ситуация выходит из-под контроля. — Хотела лишь пояснить свою точку зрения. Я не против твоих визитов, не против общения с Ваней. Против только совместного проживания.
— А я против того, чтобы моего сына заставляли идти на уступки! — Тамара Сергеевна схватила сумку и встала. — Алёша рассказал мне всё. Как ты грозила разводом, если он не откажется от родителей.
— Что? — Ольга почувствовала, как её поддержка уходит из-под ног. — Я никогда не произносила ничего подобного!
— Неважно, что именно ты произносила. Важно, как он это воспринял, — твёрдо заявила свекровь. — И знаешь что? Мы с Владимиром Ивановичем справимся сами. Без твоей помощи. А вот выдержит ли твоя семья — большой вопрос.
Она повернулась и направилась к выходу, оставив нетронутое пирожное и недопитый чай. Ольга осталась сидеть, ошарашенная, неспособная пошевелиться. Что Алексей рассказал своим родителям? Как он мог так исказить их разговор?
После оплаты она вышла из кафе и набрала номер мужа. Трубку взял он, голос напряжённый и отстранённый:
— Да?
— Нам надо поговорить, — сказала Ольга. — Я только что встретилась с твоей мамой.
Молчание.
— Для чего?
— Хотела найти компромисс. Предложила помощь. А взамен услышала, что шантажирую тебя разводом.
Алексей вздохнул.
— Я не говорил ей про развод. Просто сообщил, что ты поставила ультиматум.
— Какой ультиматум, Алёша? — она остановилась посреди улицы, не обращая внимания на проходящих мимо людей. — Я лишь сказала, что не хочу жить вместе с твоими родителями. Это не ультиматум, а моё право!
— Оля, давай не по телефону, — в голосе мужа звучала усталость. — Я сегодня буду дома к восьми. Обсудим.
Он прервал разговор, не дожидаясь ответа. Ольга осталась стоять, глядя на потухший экран, и внутри неё рос страх. Что-то необратимое происходит с их семьёй, а она не знает, как это остановить.
Когда Алексей вернулся домой, Ваня уже спал. Ольга сидела в темноте гостиной, смотря на огни ночного города за окном. Свет не включала, и он тоже остался в полумраке.
— Давай поговорим спокойно, — предложил Алексей, садясь напротив. — Без обвинений.
— Хорошо, — согласилась Ольга, чувствуя, как внутри всё замерло.
— Я люблю тебя и Ваню, — начал он. — Но люблю и родителей тоже. Они вырастили меня, поддерживали, жертвовали всем ради моего будущего. Трудно понять, что я не могу оставить их в беде?
— Я и не прошу тебя оставлять их в беде, — подала голос Ольга. — Но есть разница между помощью и полным слиянием семей. Твои родители могли бы продать дом, квартиру в Южном, и найти подходящее жильё в Кременчуге.
— Я уже узнавал цены, — покачал головой Алексей. — Этих денег хватит только на однокомнатную в спальном районе. Это не вариант для них.
— Почему? Множество пенсионеров живут в однокомнатных квартирах.
— Они не пенсионеры! — взорвался Алексей. — И ещё у мамы столько вещей, а отец нуждается в кабинете для своей коллекции… Это нереально.
Ольга почувствовала, что терпение на исходе.
— Значит, нам нужно продать мою квартиру, чтобы разместить их коллекции? — встала она, не выдержав дальше сидеть. — Алёша, ты понимаешь, что говоришь? Ты предлагаешь пожертвовать благополучием нашей семьи ради вещей твоих родителей!
— Это не просто вещи! — также поднялся Алексей. — Это их жизнь, их воспоминания! Ты никогда не понимала, что значит настоящая семья!
Эти слова попали точно в цель. Ольга выросла с матерью-одиночкой, которая трудилась на двух работах, чтобы обеспечить дочь. Бабушка помогала, но тоже не была из тех, кто пичкает детей вниманием, печёт пирожки, душит объятиями. Да, её семья существенно отличалась от семьи Сидоренко с их традициями, общими обедами и семейными советами.
— Возможно, я и не понимаю, что для тебя значит «настоящая семья», — тихо произнесла она. — Но я ясно понимаю, что семья — это не когда взрослый сын жертвует благополучием жены и ребёнка ради родителей, у которых есть ресурсы. Не когда все решения принимает мама, даже спустя десять лет после свадьбы.
Алексей сжал кулаки.
— Значит, ты считаешь меня маменькиным сынком? Что я не могу принимать собственные решения?
— А это твоё решение? — посмотрела она ему в глаза. — Или его приняли за тебя? Я сегодня говорила с твоей мамой. Она повторяла те же фразы, что и ты. Про развалюху в Южном, про их возраст, про временное решение… Слово в слово, Алёша.
Он отвернулся.
— Мы просто одинаково видим ситуацию, вот и всё.
— Нет, — покачала головой Ольга. — Ваш взгляд односторонний — со стороны твоих родителей. А что с нами? Что с Ваней, который будет жить в постоянном напряжении, потому что бабушка всегда недовольна его оценками? Что со мной, которой придётся отчитываться за каждый поход в магазин?
— Ты преувеличиваешь, — пробормотал Алексей. — Они не такие.
— Они именно такие, — твёрдо возразила Ольга. — И ты это знаешь. Просто тебе легче закрыть на это глаза, чем сопротивляться.
Алексей молчал. В темноте его лицо казалось чужим, незнакомым. Человек, с которым она провела десять лет, вдруг превратился в чужого.
— Если ты настоятельно хочешь, чтобы твои родители переехали к нам или чтобы мы продали квартиру, — с трудом произнесла Ольга, — нам придётся расстаться.
Это не был ультиматум или шантаж. Просто признание факта — их брак не переживёт вмешательства извне.
Алексей смотрел в пол, сжимая и разжимая пальцы.
— Я не хочу выбирать между вами, — наконец произнёс он. — Это нечестно.
— Жизнь редко бывает честной, — ответила Ольга. — Но иногда приходится выбирать, даже когда все варианты неприятны.
Он поднял взгляд, в глазах была такая боль, что ей почти стало жаль свои слова. Почти.
— Дай мне немного времени, — попросил он. — Неделю хотя бы. Я поговорю с родителями, постараюсь найти другое решение.
— Хорошо, — кивнула Ольга. — Неделя.
Эта неделя оказалась одной из самых тяжёлых в её жизни. Алексей снова ночевал у родителей, возвращался домой только, чтобы увидеть Ваню. Они почти не разговаривали, обмениваясь лишь необходимыми фразами. Мальчик чувствовал напряжение, стал беспокойным, плохо спал, капризничал.
На работе Ольга не могла сосредоточиться, отчёт остался недоделанным, начальник вызвал её на разговор. «Семейные трудности», — кратко объяснила она, и он не стал задавать вопросы, просто дал ещё три дня на доработку.
Вечером седьмого дня Алексей пришёл домой раньше обычного. Ольга как раз укладывала Ваню, читая ему сказку. Муж постоял в дверях, наблюдая за ними, затем тихо закрыл дверь и ушёл в гостиную.
Когда она подошла, он сидел на диване, сгорбившись, словно под тяжестью невидимого груза.
— Я принял решение, — сказал он, не поднимая глаз.
Ольга села напротив, боясь услышать ответ.
— И что же ты решил?,— Родители выставляют на продажу дом и квартиру в Южном. Взамен покупают двухкомнатную квартиру в Кременчуге, недалеко от новой работы отца, — его голос звучал монотонно, без какого-либо эмоционального отклика. — Мы оказываем им поддержку с первоначальным взносом по ипотеке. А с ежемесячными платежами они справятся самостоятельно.
Ольга глубоко вздохнула. Это казалось разумным и обдуманным решением. То, что она предлагала с самого начала.
— Спасибо, — тихо произнесла она. — Это правильный выбор, Алёша.
Он взглянул на неё, но в его глазах не было ни теплоты, ни радости. Лишь усталость и что-то непонятное, что она не смогла расшифровать.
— Мама считает, что я предал их, — произнёс он ровным тоном. — Что предпочёл тебя семье. Что настоящий сын так поступать не должен.
Ольга молчала. Что тут можно было ответить?
— Знаешь, что самое тяжелое? — продолжил Алексей. — Что в глубине души я соглашаюсь с ней. Я действительно их подвёл. Они всегда были рядом, всегда меня поддерживали. А когда им нужна была помощь, я не смог дать им ту, какую они ожидали.
— Ты же помогаешь им, — возразила Ольга. — И деньгами, и в поиске жилья. Это тоже является помощью.
— Для них это совсем не одно и то же, — покачал головой Алексей. — Для них семья — это когда все вместе, плечом к плечу. А я выбрал жизнь отдельно. Выбрал твои правила игры.
В его словах прозвучало упрёк, и внутри Ольги закипел гнев.
— Какие мои правила игры? Алёша, жить отдельно от родителей — это нормально! Это не моя выдумка, а естественный этап жизни. Дети взрослеют и уходят из семьи, создавая свою собственную.
— В нашей семье было иначе, — тихо сказал он. — Мой дедушка жил с нами до самой смерти. И я всегда думал, что мои родители тоже будут рядом, когда состарятся.
— Но они ещё не старики! — воскликнула Ольга. — И к тому же это одно — когда забирают пожилых родителей, нуждающихся в уходе. А совсем другое — когда крепкие и здоровые люди пытаются контролировать жизнь взрослого сына!
Алексей усмехнулся, и в этой усмешке звучала неприятность.
— Они меня не контролируют. Просто раньше мы были очень близки, — поправился он. — Сейчас всё изменится.
— Почему? — удивилась Ольга. — Вы ведь будете видеться и общаться. Просто жить отдельно.
— Ты не понимаешь, — встал Алексей. — Для них это предательство. И они не простят этого, ни меня, ни тебя — особенно тебя. И я… сам не знаю, смогу ли забыть, что ты поставила меня перед таким выбором.
Ольга тоже поднялась, чувствуя, как подкашиваются ноги.
— Я не ставила перед выбором, Алёша. Я просто отказалась разрушать нашу семью ради капризов твоих родителей.
— Это не каприз! — резко ответил он. — Хватит уже умалять их чувства и потребности!
— А мои чувства? Мои потребности? — тихо спросила Ольга. — Они вообще что-то значат?
Алексей отвернулся.
— Конечно, значат. Вот почему я и принял именно такое решение.
Что-то в его тоне вызвало у неё настороженность.
— И что теперь? — спросила она. — Что случится с нами?
Он пожал плечами, не поворачиваясь.
— Не знаю. Посмотрим со временем.
В этих словах Ольга услышала приговор их браку. Не сейчас, не сразу, но решение уже принято. Алексей больше никогда не простит её за то, что она заставила его выбирать. А она… не сможет жить рядом с человеком, который в глубине души винил её за разрыв с семьёй.
— Я пойду спать, — сказал Алексей. — Я устал.
Он удалился в спальню, плотно закрыв дверь. Ольга осталась в гостиной, глядя на семейное фото на стене. Они втроём на фоне Одессы, улыбающиеся, счастливые. Так уже никогда не будет. Что-то сломалось и уже не восстановить.
Вдруг она подумала, как отреагирует Ваня, когда услышит о разводе. Всё шло к этому, и она не обманывала себя. Возможно, не сразу — Алексей будет держаться за остатки брака из чувства долга, привычки и страха перемен. Но в глубине души он уже сделал свой выбор, и он был не в пользу их семьи.
Утром она позвонит маме и сообщит, что, возможно, они с Ваней переедут к ней на время. Потом свяжется с агентом — квартиру придётся продавать и делить деньги. Нужно будет решить, у кого останется сын, составить график встреч…
Ольга почувствовала, как по щекам катятся слёзы. Она не плакала с самого начала всей этой истории. Держалась, боролась, старалась сохранить то, что дорого. И потерпела поражение — не потому, что ошибалась, а потому что её правда оказалась бессильна перед семейными узами, которые связывали Алексея.
В глубине души она осознавала это с самого начала. Знала это, когда впервые познакомилась с его родителями и заметила, как загораются глаза Алексея, когда мать называет его «сыночком». Знала, но не хотела признавать, надеясь, что их любовь окажется крепче.
Она ошиблась. И теперь придётся расплачиваться за этот промах — ей, Алексею и, что страшнее всего, Ване.
Ольга вытерла слёзы и выпрямилась. Что ж, она справится. В конце концов, всегда могла положиться только на себя.
Через полгода развод оформили официально. Ольга с Ваней переехали в небольшую двухкомнатную квартиру, приобретённую на её долю от продажи прежнего жилья. Алексей арендовал квартиру недалеко от работы и дома родителей, которые в итоге приобрели просторную «двушку» в хорошем районе — часть денег для покупки им одолжил сын, взяв с себя долю от продажи квартиры.
Ваня в будние дни жил с мамой, а по выходным – у отца. Иногда Алексей забирал сына на несколько дней в будние, если у Ольги была занятость на работе. Они научились договариваться, не позволяя эмоциям мешать, ставя интересы ребёнка выше собственных обид.
Сидоренко-старшие видели внука только в присутствии Алексея — на этот пункт настояла Ольга, и он, к её удивлению, согласился. Видимо, сам понимал, что бабушка с дедушкой могут сказать мальчику лишнего.
Тамара Сергеевна при редких встречах с бывшей невесткой вела себя подчёркнуто вежливо, но холодно. Владимир Иванович, как и раньше, молчал. Иногда Ольга замечала его задумчивый взгляд, словно он пытался понять, как всё так получилось.
Позже Алексей познакомился с Катей — маленькой блондинкой, которая работала в их офисе. Она любила готовить, восхищалась его родителями и мечтала о большой семье. Через год они поженились, а спустя ещё полгода приобрели просторную трёхкомнатную квартиру в том же доме, где жили Сидоренко-старшие.
— Бабушка Тамара и дедушка Вова теперь живут в соседнем подъезде, — однажды сообщил Ваня, вернувшись от отца. — И я могу к ним ходить каждый день в гости. Бабушка печёт пирожки.
Ольга кивнула, стараясь не выдать, как больно ей стало. Наверное, так всё и должно было сложиться. Алексей получил ту семью, о которой мечтал — с общими обедами, семейными советами и полным отсутствием личных границ. А она… обрела свободу. Право самой определять, как жить дальше.
— Мам, а почему вы с папой развелись? — вдруг спросил Ваня, глядя на неё серьёзными глазами, очень похожими на отцовские. — Катя говорит, что ты не уважала его семью.
Ольга глубоко вздохнула. Она обещала себе не говорить плохо о Алексее и его родственниках, не настраивать сына против отца.
— Мы с папой просто по-разному понимали, что такое семья, — ответила она наконец. — И ни один из нас не смог изменить свою точку зрения.
Ваня кивнул, словно знал больше, чем говорил.
— Я тоже иногда не понимаю, почему бабушка Тамара всегда заходит к нам без стука, — признался он. — И почему папа не просит её не делать так. Катя говорит, что это нормально, но мне кажется странным.
«Умный мальчик», — с гордостью подумала Ольга. Возможно, когда он вырастет, избежит тех ошибок, которые сделали она и Алексей.
— Знаешь, у каждой семьи свои правила, — сказала она, обнимая сына. — Главное, чтобы тебе было хорошо и с папой, и со мной.
Ваня прижался к ней, обхватив за шею руками.
— Мне с тобой лучше, — прошептал он ей на ухо. — Только никому не рассказывай, ладно?
Ольга улыбнулась. Может, она и проиграла битву за брак, но кое-что куда важнее удалось сохранить.
Вечером, уложив сына спать, она села у окна с чашкой чая. За стеклом шумел Кременчуг — чужой, равнодушный город, но вместе с тем полный возможностей. Это был её город, в котором она сама решала, как жить. Без оглядки на чужие ожидания и без необходимости оправдываться за каждый шаг.
«Ни ты, ни твоя семья не имеете права претендовать на мою квартиру», — вспомнила она слова, сказанные Алексею в самом начале конфликта. Тогда речь шла о недвижимости, но на деле — о гораздо большем. О праве самостоятельно выбирать свою жизнь. И она отстояла это право.
Дорогой ценой, но всё же сохранила.
