В первый раз я попыталась поговорить мирно. — Послушай, теперь мы семья.
Ты и я.
Без всяких бывших жен! — сказала я тем же вечером.
Мы сидели на кухне, я нарезала помидоры для салата, а Игорь с отсутствующим выражением смотрел в телефон.
Он не ответил, лишь невпопад кивнул.
Кивать, соглашаться, обещать он умел, но потом всегда поступал по-своему.
Или вовсе ничего не предпринимал.
Тамара продолжала звонить, теперь ей нужна была помощь с документами.
Потом — совет по сломанному крану.
Потом — просто поговорить, потому что ей было так одиноко.
Так невыносимо одиноко в огромной квартире, которую она, к слову, получила при разводе. — Ты ее жалеешь, — сказала я однажды, и это не был вопрос. — Она слабая, — ответил Игорь. — Не умеет сама справляться.
И я в этот момент заметила на его лице гордость.
Он гордился тем, что силен, что нужен, что единственный, кто может поддержать эту беззащитную женщину.
В тот момент мне стало не по себе.
Даже как-то противно. *** Серьезный конфликт произошел в феврале.
Помню, в тот день шел мокрый снег, и весь мир за окном напоминал недоваренную манную кашу.
Такой же серый и комковатый.
И в этой серости ощущалась какая-то щемящая безнадежность. — Ее маме нужна помощь с дачей, — сообщил Игорь. — Ремонт затеяла.
Я съезжу на выходных, помогу?
Ладно?
Ты не против?
Я медленно отложила книгу, словно в замедленном кино.
Так, чтобы он понял: сейчас будет буря. — Нет, — ответила я. — Ты что, считаешь меня совсем глупой, Игорь?
Какая дача?
Выйди в окно!
Снега там по колено.
Ты никуда не поедешь. — Ольга, ну что ты выдумываешь? — начал мямлить муж. — Я тебе не вру и никогда не врал.
Она правда меня просила.
