Муж привёл домой эту беременную девушку, объясняя, что ей некуда идти. – Это что, твой ребёнок? – прошипела Тамара прямо в ухо мужу, пока бледная девушка стояла у дверей, неуверенно удерживая в руках несколько пухлых пакетов, видимо, с небольшими пожитками.
Неужели он всерьёз полагал, что Тамара согласится пустить эту девушку жить в дом?
Игорь бросил на Тамару тот самый взгляд, которого боялись все вокруг.
И спокойно произнёс: – Приготовь ей комнату.
Будто у них особняк с множеством гостевых комнат!
Дом, конечно, был просторный, но при пятерых дочерях свободного уголка не сыскать.
Тамара сразу поняла, о какой именно комнате идёт речь.
Он имел в виду её мастерскую.
Её подарок на сорокалетие: тогда Игорь тщательно скрывал свой замысел, посвятив в него лишь старших дочерей, которые не могли выдать секрет.
Он утеплил стены в кладовке, провёл свет и постелил полы.
Сначала там стояли только швейная машинка, стол и шкаф, но позже Игорь перенёс туда старый диван, когда младшим купили двухъярусную кровать.
Диван, разумеется, был изношенным, пружины торчали в разные стороны, а бархатное покрытие ободрали кошки.
Но Тамару он устраивал: иногда она пряталась в мастерской, когда не было сил идти в спальню.
Когда-то шитьё было для неё увлечением, но теперь превратилось в работу – Тамара шила на заказ.
Хотя дело ещё доставляло ей удовольствие, в основном оно стало рутинным.
Тем не менее мастерскую Тамара любила и не собиралась отдавать. – Если уж решил притащить свою королеву домой, то сади её в зале! – нахмурилась Тамара.
Под залом понимали большую комнату с телевизором, где жили две старшие дочери.
В детской места не было вовсе – двухъярусная кровать и полуторка для средней, два стола, за которыми девчонки делали уроки, едва помещались.
А в зал ещё можно было впихнуть раскладушку. – Как скажешь, – неожиданно сдался Игорь и прошёл на кухню, махнув девушке – мол, пошли со мной.
Она зашуршала пакетами и, словно послушная собачка, последовала за Игорем.
Позже он рассказал, что подобрал девушку на вокзале.
Та просила милостыню, а местные профессиональные нищие прогоняли её, потому что беременный живот и невинная внешность Оксаны составляли им серьёзную конкуренцию. – Имя-то какое – Оксана! – ворчала Тамара.
Поводов не сомневаться в словах мужа у неё не было – за все годы брака он ни разу не был уличён ни в измене, ни в обмане: всю зарплату приносил домой, если заявлял, что направляется туда-то, значит, там и оставался, и так далее.
Но в деревне пошли слухи, что Калинины устроили шведскую семью, а средняя дочь даже подралась в школе и пришла домой вся в слезах. – Мальчишки сказали, что Оксана папе наконец-то сына родит!
Мастерскую Тамара, конечно, не отдала.
С большим трудом, сдвинув диван в зале и сняв дверцу со старого шкафа, они соорудили подобие перегородки, за которой поселили Оксану на раскладушке.
Места едва хватало, но гостья, казалось, была даже этому рада.
Она вела себя тихо, словно боялась даже дышать, что раздражало Тамару сильнее всего: эта молчаливая покорность казалась наигранной, продуманной игрой, призванной выставить Тамару перед Игорем в невыгодном свете. – Видели, как она себя ведёт? – шипела она на старших дочерей. – Чистая королева в изгнании!
Дочери, и без того ревновавшие отца, охотно поддержали материнское настроение: ненависть к Оксане стала тем клеем, что на время скрепил их шаткий мирок.
Первая «акцию» провела средняя дочь Наташа, та самая, что пришла из школы в слезах.
Она подкараулила момент, когда Оксана отправилась в туалет, и стремительно насыпала в её тарелку с супом полсолонки соли. – Чтобы вкуснее было, – с ехидством прошептала она сестрам.
Вернувшись, Оксана съела ложку супа, поперхнулась, но не проявила никакой реакции.
Просто отставила тарелку и тихо сказала: «Спасибо, но сегодня не хочется есть».
Тамара, наблюдавшая за происходящим краем глаза, ощутила укол досады.
Почему же она не возмутилась?
Не пожаловалась Игорю?
Старшие, вдохновлённые «подвигом» сестры, придумали нечто более изощрённое: они стали вытаскивать из корзины грязное бельё Оксаны, разбрасывать по ванной и жаловаться отцу, что та неряха.
Воровали конфеты из шкафа, съедали, а фантики подкладывали Оксане под подушку.
И так далее.
Тамара догадывалась, что это проделки дочерей, но делала вид, будто ничего не замечает, когда они жаловались мужу. – Оксана – гостья в нашем доме, – утверждал Игорь. – Оставьте её в покое!
Тамара могла бы усмирить дочерей, если бы не сплетни, которые теперь ходили повсюду о их семье.
Она старалась не обращать внимания на шёпоты за спиной, но в людных местах, например, в магазине, избежать прямых вопросов не удавалось. – Тамара, как же ты это терпишь? – с притворным состраданием напала на неё тучная Галина, жена местного механизатора, преградив проход между прилавком и стеллажами. – Игорь, конечно, молодец, добытчик, но чтобы такое… Притащил её прямо в дом, стыда нет!
Неужели действительно сына ему родит?
Настоящая шведская семья у вас!
Тамара почувствовала, как щеки пылко заливаются. – Да это не его ребёнок, – выдавила она, сжимая ручку хозяйственной сумки. – Муж подобрал её на вокзале, сирота, да ещё и на сносях. – Ага, подобрал, – фыркнула другая женщина, тощая, как жердь, Ирина. – Вот почему Игорь так к ней цепляется, как петух к наседке.
Наивная ты, Тамара, честное слово!
Тамара хотела возразить, что Игорь ни разу не дал повода сомневаться, что он честный человек, но слова застряли в горле от обиды и страха.
Может, они видят то, чего не замечает она?
Или просто наслаждаются чужим несчастьем? – Нужно действовать, – Галина понизила голос до заговорщического шёпота и сунула Тамаре замызганный пакетик с какой-то сушёной травой. – Вот, возьми.
Когда Игорь уедет по делам, заманишь её в баню.
Хорошенько пропарь, а потом этот отвар на каменку выльешь.
Она всё и выпустит.
Сама, будто от духоты.
И не будет проблем.
Тамара отпрянула, словно её ужалили.
Пакетик обжёг ладонь. – Да что ты!
Это же… – она не смогла подобрать слов. – Грех? – подсказала Ирина. – А привести её в дом не грех?
Соседи пальцем показывают, дети в школе дразнят.
Чему твои дочки научатся?
Ты семью спасать собираешься, так что решайся, Тамара.
Она не помнила, как вышла из магазина.
Пакетик лежал в кармане пальто, словно раскалённый уголь.
Слова женщин звенели в ушах, сливаясь в навязчивый хор: «Спасаешь семью… Спасаешь семью…»
Мысль о том, что они могут быть правы, и что это единственный способ всё исправить, медленно и ядовито проникала в её израненную душу.
Игорь уехал на три дня на срочный объект.
В доме воцарилась напряжённая, звенящая тишина.
Тамара объявила, что вечером будет баня.
Дочери обрадовались, а Оксана сначала робко отказалась, но Тамара, удивляясь своему спокойствию, настояла. – Тебе полезно, прогреешься, а то как кашляешь.
