Это всё здесь.
Всё это время.
Пока они сидели за столом, наслаждаясь докторской колбасой и крабовыми палочками, здесь, всего в нескольких шагах от них, хранились деликатесы.
Стоили они, несомненно, несколько десятков тысяч гривен. — Оля?
Она вздрогнула и резко закрыла дверцу.
В проёме кухни стоял Алексей. — Что ты здесь делаешь? — нахмурился он. — Я… — Ольга сглотнула. — Воды хотела. — Воды? — Алексей оглядел кухню.
На столе стояли чистые стаканы, рядом — фильтр-кувшин. — Тогда наливай.
Послушно налив воду, она сделала глоток.
Руки её дрожали.
Алексей приблизился, внимательно посмотрел на её лицо. — Что случилось? — Потом, — прошептала Ольга. — Расскажу дома.
Давай уйдём отсюда. — Что?
Сейчас?
До боя курантов остаётся полчаса. — Алексей, пожалуйста. — Она схватила его за руку. — Прошу тебя.
Давай уедем.
Скажем, что мне плохо.
Или что нам срочно нужно.
Что угодно.
Он явно не понимал, что происходит, но видя её лицо, понял — дело серьёзное. — Ладно.
Придумаем что-нибудь.
Они вернулись в гостиную.
Ольга притворилась больной — у неё закружилась голова, наверное, давление.
Татьяна забеспокоилась, предложила валидол, тонометр, полежать.
Ольга отказалась, сказала, что лучше поедет домой, там примет таблетку и ляжет.
Татьяна выглядела расстроенной, но не стала настаивать. — Жаль, конечно, — сказала она. — Но здоровье важнее.
Вы хоть дома встретите бой курантов.
Они быстро собрали вещи, попрощались, пообещали созвониться на следующий день.
В машине Ольга молчала, глядя в окно.
Алексей несколько раз пытался что-то спросить, но она качала головой — не сейчас.
Дома, сняв куртки, они прошли на кухню.
Алексей заварил кофе.
Ольга села за стол, обхватив голову руками. — Рассказывай, — Алексей поставил перед ней чашку. — Что там было?
Ольга подняла глаза. — Я случайно подслушала их разговор.
Татьяну с Владимиром.
Когда мыла руки в ванной. — И? — Она сказала ему: «Не открывай при них холодильник».
Дословно.
Алексей нахмурился. — Зачем? — Вот и я подумала — зачем.
Пошла на кухню, пока вы смотрели телевизор.
Открыла холодильник.
Она сделала паузу.
Алексей ждал. — Там было столько еды, Макс.
Столько!
Дорогие колбасы, сыры, красная рыба, икра — три банки, представляешь?
Свежие овощи, креветки, буженина.
Там был целый ресторанный стол.
Они всё это купили и спрятали.
Чтобы поесть потом, когда мы уйдём.
Алексей медленно опустил чашку на стол. — Ты шутишь. — Нет.
Я видела это своими глазами.
Он откинулся на спинку стула, провёл рукой по лицу. — То есть, пока мы ели их оливье и шпроты… — У них в холодильнике лежали деликатесы.
Которые они специально скрывали от нас. — Но почему? — Алексей не понимал. — Мы же семья.
Зачем прятать еду от семьи? — Потому что они жадные, — Ольга почувствовала, как внутри закипает злость. — Потому что им не жалко приходить к нам, есть то, на что мы заработали, а самим поделиться — стыдно.
Мы же «богатые».
Мы же «легко живём».
Нам «везёт». — Оля… — Ты понимаешь, да? — она повысила голос. — Три года они ходили к нам на все праздники.
Три года мы накрывали столы, я готовила, покупала продукты.
А они приносили мандарины и вино за триста гривен.
И жаловались!
Жаловались, как им тяжело, как денег нет!
А сами могут позволить купить красную икру и прятать её от нас! — Успокойся, — Алексей взял её за руку. — Я понимаю.
Мне тоже противно.
Они сидели молча.
С улицы доносились взрывы петард, музыка, смех.
Кто-то весело встречал Новый год.
А у Ольги внутри царили холод и обида. — Что будем делать? — спросил Алексей. — Ничего. — Ольга отпила кофе. — Просто больше не будем с ними общаться.
Ни к ним не пойдём, ни к себе не пригласим.
Пусть жуют свою икру в одиночестве. — Но они же спросят.
Татьяна точно спросит. — Пусть спрашивает.
