Тамара не упоминала о платной операции, надеясь дождаться своей очереди на бесплатное лечение.
Она держалась ради сына, с трудом передвигалась… Я тоже молчал.
Она умрёт, а мне потом одному тащить Илью и расплачиваться с долгами? — Посмотри, как погода портится.
Ох, как завывает… — Это метель, — ответил сын.
По мере приближения к Коблево снег становился всё гуще.
Всего за пять минут метель усилилась настолько, что пришлось снизить скорость до минимума — ни зги не было видно.
Мы, словно зачарованные, наблюдали за полем: ветер поднимал снежные пластинки, уносил их в воздух и гнал вперёд… Появились первые домики деревни, но вскоре скрылись за снежной завесой.
Ветер выл, машина скрипела… Настоящее световое шоу.
Мне пришлось резко свернуть на обочину — за считанные секунды лобовое стекло полностью покрылась снегом.
Дворники вышли из строя, не выдержав напора стихии. — Выйду, проверю, что с ними.
Я открыл дверь, и тут же снег обжёг мне лицо, мелкие ледяные кристаллы вонзились в кожу. — Помочь тебе? — крикнула Тамара. — Нет, оставайся в машине! — ответил я не менее громко.
Вой и скрежет были такими сильными, что оставалось только кричать. — Мама, мне срочно в туалет, я уже почти не могу терпеть, — признался Илья и, не дождавшись разрешения, выбежал.
Тамара последовала за ним.
В машину тут же ворвался снег, и ей пришлось плотно закрыть дверь.
Она накинула капюшон и закуталась в куртку.
В руках у неё трепетал парик, раздуваемый ветром. — Илья, не уходи далеко!
— Что у тебя там? — спросила она, прикрывая лицо рукой. — Вернись в машину, ради Бога! — вспылил я, почти не разбирая, что происходит. — Всё плохо.
Я возьмусь за очистку.
Тамара попыталась открыть дверь, но она оказалась заблокирована. — Сергей, дай ключи, двери закрылись.
— Как так?! — воскликнул я.
— Не знаю, блокировка сработала сама.
Я оставил дворники и подошёл к своей двери.
Она тоже не поддавалась.
Ключи остались в замке зажигания. — Невероятно!
Ситуация просто идеальная!
Что теперь предпринять?
Мы стояли втроём возле машины, растерянные.
Нервы сдали, и я начал кричать.
Я понимал, что в такую метель ни одно такси сюда не приедет. — Почему вы оба вышли из машины?
Что ты с ней сделала, что двери заблокировались?! — Я не знаю, честно! — испугалась Тамара.
За эти пять минут на улице мы превратились в трёх снеговиков.
Мимо проехала легковушка, но мы её упустили.
Больше машин не было, дорога была пуста и её быстро засыпало снегом, формируя сугробы.
Единственное, что оставалось — идти в деревню и попроситься к кому-нибудь, чтобы переждать метель.
Я смутно помнил там нескольких друзей детства, но все они выросли, возможно, переехали… В общем, не знал, к кому обратиться.
У первого же покосившегося домика, зелёного, с резными ставнями и крыльцом, мы заметили, что к калитке пробирается сквозь непогоду пожилая женщина.
Хотя деревня сильно изменилась, обросла высокими каменными заборами и коттеджами, этот дом я запомнил отлично.
Странно, что он практически не изменился за тридцать пять лет… В моём детстве он выглядел точно так же: стоял ветхий и жалкий на окраине деревни, излучая тепло украинской глубинки.
Я жил с родителями неподалёку… Вспомнилось, как по летним вечерам длинной цепочкой возвращались коровы, забредали в переулки, щипали траву, лакомились яблоками с нашей яблони за двором.
Старушка позвала меня к себе.
Я направился к ней, преодолевая встречный ветер. — Вы не местные? — Здравствуйте!
У нас проблемы с машиной, — я махнул рукой в сторону дороги, где наша машина была похожа на размазанное пятно, — двери заблокировались, и мы не знаем, что делать.
Я с женой и сыном… Моя жена очень больна. — Входите, зову их сюда.
Проходите ко мне! — сипло прокричала старушка.
В домике была большая холодная веранда, заставленная всякой ветхой мебелью.
В самом доме находились лишь одна комната и кухня.
Интерьер казался из старых времён: всё было простое, без изысков, но аккуратное, как у бабушки в детстве.
В одном углу комнаты стояли иконы, под ними — столик с белой скатертью, на котором лежали лампадка и потёртая книга. — Простите, мне бы присесть… Тошнит… — виновато сказала Тамара, придерживая руку с париком.
Она была очень бледна.
Бабушка засуетилась и поправила единственную кровать с высокой подушкой.
Подушка была накрыта вышитой салфеткой — так мило!
Я помог Тамаре лечь.
Она сразу закрыла глаза. — Замёрзли?
Чай сделать? — спросила бабуля. — Да, пожалуйста.
Мы с сыном, смущаясь, уселись на диван.
В чужом доме чувствовалось неловко, но у меня не покидало ощущение, что я здесь уже бывал, и эти часы напротив дивана были мне очень знакомы.
Мобильная связь здесь не ловила, и сын начал играть в скачанные игры.
Я слушал тишину и тихий ход часов… Старушка возилась на кухне.
