Но, скорее всего, ситуация только ухудшилась.
Прошло три недели.
Тамара Петровна не появлялась в доме.
Звонила лишь изредка.
И уже без упрёков.
Сдержанно.
Почти с уважением.
Ольга отвечала вежливо.
Кратко.
Она ощущала — между ними возникла дистанция.
Тонкая, но надёжная.
И пока эта грань сохранялась, в доме царило спокойствие.
Однажды вечером Игорь предложил поужинать вместе с его младшим братом — Дмитрием.
Тот приехал с новой девушкой, тихой и явно взволнованной. — Мы пока только встречаемся, ничего серьёзного, — улыбаясь, объяснил Дмитрий. — Правильно, не торопитесь, — ответила Ольга улыбкой. — Главное — сразу обсудить границы.
Кто где живёт, кому звонит, кто за что отвечает.
Иначе потом будет поздно.
Дмитрий кивнул в знак согласия.
Но девушка опустила взгляд.
Видимо, она уже что-то подозревала.
Ночью Ольга проснулась от шума входной двери.
Игорь стоял в коридоре.
Телефон в руке.
Лицо — бледное, словно мел. — Что случилось? — спросила она. — Мама.
Приехала.
Ольга села на кровать.
Слова не находились.
Лишь молчание.
И только пульс в ушах гудел. — Она говорит, что плохо себя чувствует.
Проблемы с сердцем.
Не хочет оставаться одна.
Просит пустить её хотя бы на неделю. — Ты впустил?
Он немного помедлил.
Покачал головой. — Сказал, что вызову скорую.
Но без твоего разрешения в дом не пустит.
Ольга подошла ближе.
Опёрлась спиной о стену, медленно вдохнула.
Затем произнесла: — Я не врач.
Я — жена.
А жена не обязана лечить чьи-то зависимости.
Даже если эта зависимость — контроль.
Он лишь кивнул.
Через полчаса машина скорой увезла Тамару Петровну в приёмный покой.
Диагноз оказался неопасным.
Повышенное давление.
Стресс.
Её выписали уже на следующий день. — Ну ты и змея, — прошипела она в трубку. — Твой сын — тряпка.
И короп не его.
Ты думаешь, что выиграла?
Ольга не стала отвечать.
Просто нажала кнопку «заблокировать номер».
В ту же ночь Игорь встал и ушёл на кухню.
Долго не возвращался.
Ольга обнаружила его у окна.
Он курил.
Медленно, по-стариковски. — Ты ведь не простишь меня за это, правда? — Не знаю, — откровенно ответила она. — Не сразу.
Он молчал.
Потом слабо усмехнулся: — Знаешь, что она сказала, когда узнала, что я действительно оформил короп на тебя?
Ольга прищурилась.
Он выдохнул, словно сдался: — «Сыночек, ты короп на неё оформил?
А если она тебя бросит?»
Она долго смотрела на него.
Затем прошла мимо.
Без слов.
Не потому, что не хотела говорить.
А потому, что всё уже было сказано.
За дверью — спал их дом.
Почти родной.
Почти безопасный.
Почти.
И это «почти» значило больше всего.
Слишком поздно, чтобы вернуть всё, что потеряно.
Что делать, когда мир рушится вокруг?
Она наконец поняла: после всех страданий её жизнь только начинается.
Как трудно открыться, когда страх не отпускает.
Трудный выбор между любовью и болью сжимает сердца.
Новые встречи способны изменить ход давно забытых дней.