Но, как выяснилось, это был подвиг с последствиями.
В тот же вечер Тамара Петровна собрала свои вещи.
Обиделась громко и явно.
Звонила родственникам, утверждая: — Меня выгнали.
Меня родной сын выгнал.
Из-за какой-то… Ольга закрыла дверь спальни и перестала слушать.
Впервые за всё время ей не было стыдно.
Ни за тон, ни за решительность.
Ни за то, что она поставила точку.
Спустя неделю Игорь предложил съездить на дачу, чтобы отдохнуть. — Без мамы? — уточнила Ольга. — Конечно.
Он прилагал усилия.
Готовил завтрак.
Мыл посуду.
Внимательно слушал.
Но в его глазах всё же читалась потерянность. — Ты злишься, что она уехала? — спросила Ольга. — Нет… Просто теперь понимаю, как сильно мы от неё зависели.
И я.
И даже ты. — Я никогда не зависела от неё.
Я просто боялась. — А сейчас? — А сейчас я боюсь тебя.
Потому что ты был между нами, но не с моей стороны.
Он кивнул.
Без слов.
В воскресный вечер позвонила тётя Галина.
Разговор не затянулся.
Но по взгляду Игоря Ольга поняла: мама снова вмешивается — только теперь через телефон. — Она просит денег, — сообщил он. — На лечение.
На обследование.
Говорит, что с сердцем плохо.
Что всё это из-за нервов.
Ольга сжала губы. — Я не против.
Но только из своего бюджета.
Без совместных расходов.
У нас ипотека.
Ребёнка хотим.
А значит, я не намерена содержать твою мать.
Он промолчал. — И ещё.
Больше никаких разговоров за моей спиной.
Ни с ней, ни с кем.
Если есть вопросы — обращайся ко мне напрямую.
Понял?
Он кивнул.
Как растерявшийся ребёнок.
Ольга не верила в перемены сразу.
Она понимала: привычка жить «как удобно другим» уходит медленно и болезненно.
Игорь вроде бы старался.
Готовил утренний кофе, интересовался её делами.
Даже в мелочах — зашил дыру в своей рубашке, не попросив: «Пришей, пожалуйста».
Но внутри оставалось ощущение: всё это делается с оглядкой.
На кого-то.
Или на что-то.
Тамара Петровна звонила каждый день.
Иногда — с тревожным голосом: «У меня рука немеет, может, инсульт?
Нет, не вызывай скорую, просто поговори со мной».
Иногда — с мимолётными уколами: «Скучаешь по мне хоть чуть-чуть?
Ольга, наверное, довольна, да?
Дышит полной грудью?» Игорь стал отключать звук.
Позже перестал брать трубку.
Однажды Ольга увидела, как он поставил звонки от матери на беззвучный режим и спрятал телефон под подушку. — Это твой выбор? — спросила она. — Молчать? — Я устал.
Не знаю, как с ней быть. — Знаешь.
Просто не хочешь.
Она вернулась домой одна — после вечерней прогулки с работы.
В квартире было тихо.
Только на кухне горел свет и пахло жареными тостами. — Привет.
Хочешь? — Игорь подвинул тарелку. — Я тут подумал… Может, ты права.
Может, надо всё чётко обозначить.
Без этих «ну ты же понимаешь», «потерпи немного» и тому подобного.
Ольга молча села. — Я поговорил с мамой.
Жёстко.
Сказал, что мы взрослые, и вмешательство в наши решения — не помощь, а давление.
Она повесила трубку.
Не знаю, будет ли звонить ещё. — Будет, — спокойно ответила Ольга. — Она не умеет иначе. — Ты устала от меня? — Нет.
Я устала за нас двоих.
Он опустил глаза.
А потом, уже тише: — Я оформил квартиру на тебя, потому что ты была надёжнее меня.
И взрослее.
Тогда я это понял.
Просто не говорил.
Мама об этом не знает.
Ольга замерла. — Как… не знает? — Я не хотел, чтобы она чувствовала себя ненужной.
Или обделённой.
Как можно выбрать между прошлым и новой надеждой?
Какие тайны скрываются в глубинах подвала?
Когда всё кажется потерянным, появляется нежданная надежда.
Как сложно выбрать между счастьем и любимым существом!
Жизнь забурлит, когда сердце найдет свое место.
Она сбежала, оставив не только свадебное платье, но и все свои надежды на счастье.