В зеркале мелькает моё отражение: женщина с лёгкой сутулостью в мягком халате и распущенными волосами.
Шаги отражаются в браслете сухими цифрами; я смотрю на них и вспоминаю недавнее пребывание в больнице — как считала шаги до душа по коридору с облупившимися стенами.
Во второй половине дня приходит Ирина с работы: — Ну что, хозяйка? Как дела?
Она снимает сапоги у двери (я слышу их тяжёлый звук), ставит пакет с фруктами на стол.
Мы разговариваем о погоде, о заболевших в офисе, о том, как её сын снова порвал штаны во дворе. — Ты знаешь, — вдруг говорит она тише, — мне кажется, ты изменилась.
Я улыбаюсь: — Чем именно?
Она внимательно смотрит: — Спокойнее… Или, может быть, внимательнее к себе.
Я улыбаюсь ещё шире; это действительно так.
После ухода Ирины включаю радио на фоне — человеческие голоса наполняют квартиру теплом.
Делаю несколько кругов по комнате: от окна к двери и обратно.
Раньше я ходила туда-сюда бессознательно; теперь каждое движение приобретает смысл.
Я ощущаю под ногами старую скрипучую доску у шкафа; даже этот знакомый звук словно поддерживает меня.
Вечером Алексей приходит усталый: — Ты ужинала?
Я киваю: — Да-да, всё в порядке.
Он медленно снимает куртку (плечо ещё болит после недавнего падения), бросает взгляд на мой браслет: — Много сегодня набрала?
