Меньше.
Почти человеческих размеров.
На следующий день Татьяна отправила документы в банк.
Сумма была перечислена точно в срок.
Долг погашен.
Ипотека пролонгирована.
Судебное дело закрыто.
Счета были закрыты.
Молчание в доме тоже прекратилось, но не из-за того, что они стали говорить громче.
Молчание изменилось — оно перестало быть враждебным.
Оно превратилось в пространство, где можно было свободно дышать.
Александр начал воспринимать квартиру иначе.
Не как место поражения, а как дом, который они сохраняли вместе.
Её студия отложилась на год, но при этом она улыбнулась, и это была не грустная улыбка.
Это была улыбка человека, осознавшего, что некоторые вещи ценнее денег.
Он продолжал приносить ей утренний кофе, как прежде.
Она рассказывала о дизайне, а он внимательно слушал, задавая вопросы о каждом проекте.
Они снова лежали в постели, прижимаясь друг к другу, и это уже не было привычкой — это был осознанный выбор.
Однажды, спустя месяц, Татьяна прямо спросила: — Ты всё ещё боишься?
Александр честно задумался.
Боялся ли он?
Да.
Но она тоже боялась.
И они оба это знали, и это было достаточно странно, чтобы сблизить их. — Нет, — ответил он. — Теперь я понимаю, что страх — это нормально для нас обоих.
Это значит, что мы вместе в этом.
Она взяла его за руку, и кольцо на её пальце поймало свет — отражение чего-то, что они оба решили сохранить.
