— Саша? Вот уж не ожидала! И чем обязана? — удивилась Нина.
Визит младшего брата действительно стал сюрпризом. Причем неприятным. Сашенька неловко топтался на пороге.
— Ладно уж, проходи, — разрешила Нина. — Не на лестнице же разговаривать.
Сашенька заискивающе улыбнулся и вошел. «Зря открыла! Нужно было в глазок посмотреть!» — родилась в голове у Нины запоздалая мысль. Но увы…
Нина и Сашенька никогда не были особо близки. Разница в пятнадцать лет давала о себе знать. Мария Ивановна после развода с Нининым отцом замуж больше не собиралась, но так уж вышло…
Когда ей исполнилось сорок четыре, на ее пути встретился Илья Петрович. Ему тогда уже было пятьдесят шесть. И случилась последняя любовь в маминой жизни. Да еще какая! Результатом этой самой любви и стал Сашенька. Поздний, болезненный, любимый.
Нина вела себя вполне по-взрослому. Понимала, что сколько бы лет маме ни было, она имеет право на счастье. Правда вот, счастье было недолгим. Три года над Сашенькой порхали оба родителя. Потом осталась одна Мария Ивановна. Инфаркт забрал у нее мужа…
С тех пор весь смысл жизни матери сосредоточился в единственном человеке на земле — Сашеньке. А как иначе? Нина уже взрослая, студентка, умница. Вполне состоявшаяся личность. А вот Сашенька…
***
Нина не обижалась, училась, потом строила карьеру. Даже замуж сходила. Только вот личная жизнь не сложилась. Вначале все шло хорошо: Нина с мужем Павлом обзавелись ипотечным жильем, решили родить ребенка. Но не получилось. Оказалось, что Нина много чего может в этой жизни, но вот матерью стать у нее не получится: бесплодие.
Когда Павел через пять лет сообщил, что уходит, Нина не стала закатывать истерик. Давно понимала — развод был лишь делом времени. Поделили имущество, пожелали друг другу удачи и разошлись.
В депрессию Нина не впала. Нет детей, так что ж теперь делать. Нужно жить дальше. Маме помогать, например. Напрямую Мария Ивановна о помощи не просила, но всегда намекала:
— Тяжело сейчас, доченька, детей растить. Вон Сашеньке пятнадцать, а я-то уже перечница старая. Пенсию, конечно, получаю, да плюс подработки беру, репетиторствую. Все равно не хватает.
— Мам, ты скажи сколько? Я вам подкину. — предлагала Нина.
— Спасибо, родная. Нам много не надо… — И Мария Ивановна озвучивала пятизначную сумму.
«Ничего себе!» — думала Нина. Но потом вспоминала, что кроме как на родных, ей особо и тратить-то некуда. Жилье есть, вещей полный шкаф, путешествия она не любит, хобби не обзавелась.
Только однажды, когда Сашеньке уже было шестнадцать, Нина предложила:
— Мам, мне, конечно, денег не жалко. Только вот я считаю, что и Сашке не мешало бы подработку найти. Взрослый парень, а ты все с него пылинки сдуваешь!
— Да ты с ума сошла! Сашенька — мальчик болезненный. Да и вообще, ему учиться нужно, в институт готовиться! — всполошилась Мария Ивановна. — Ниночка, ты если не хочешь, не давай денег. Выкрутимся как-нибудь. Нам много не надо.
***
Потом Сашенька поступил в Университет культуры и искусства. Правда, выбрал почему-то библиотечное направление.
— А чего тут странного? Засяду в какой-нибудь государственной библиотеке. Работа спокойная, зарплата хоть и скромная, но стабильная, интриг никаких… — объяснил сестре Сашенька. — Мне много не надо.
«Где-то я это уже слышала, — подумала Нина. — Ох, чует мое сердце, братишка и не собирается взрослеть».
И она не ошиблась. Сашенька после института засел в библиотеке, зарабатывал копейки, а мама под лозунгом «нам много не надо», потихоньку тянула из Нины деньги. И делала это так ловко, что Нине казалось, будто это она сама уговаривает маму принять финансовую помощь.
— Пальтишко вот у меня совсем плохонькое, — вздыхала Мария Ивановна в трубку. — Ну да ничего. Зиму дохожу, а там, глядишь, и лето. Мне много не надо. Только бы не развалилось окончательно.
Нине почему-то становилось стыдно…
— Ой, мама, ну что ты прибедняешься! Поехали завтра, купим тебе нормальное пальто! — говорила она.
— Да не надо, доченька. Я же говорю… Лето скоро.
— Какое лето?! Февраль на дворе! Хватит сопротивляться, завтра после работы за тобой заеду! — Нина вешала трубку.
И понимала, что она опять попалась. Ведь у мамы под боком живет взрослый, работающий Сашенька. А вот пальто маме покупает почему-то Нина. Впрочем, как и оплачивает взносы за мамину любимую дачу, помогает с покупкой бытовой техники, даже Сашеньке иногда одалживает… Зная, что никогда больше не увидит своих денег.
***
Когда Марии Ивановне исполнилось семьдесят, она почувствовала себя неважно. Нина водила мать по врачам, покупала лекарства, переживала. Сама Мария Ивановна тоже переживала. Только вот не за себя или за Нину. А за Сашеньку.
— Ниночка, он у меня такой беспомощный. А вдруг я завтра помру! Как Сашенька будет жить один? — вопрошала Мария Ивановна, и ее глаза влажнели.
— Мам, он взрослый мужик! Ему двадцать пять лет уже! Жениться пора и самому о ком-то заботиться! — возмущалась Нина.
— Точно, жениться! — Мария Ивановна ухватилась за эту идею. — Нужно найти взрослую, умную, хозяйственную женщину! Которая будет заботиться о Сашеньке, когда меня не станет.
— Не получится! — Нина прервала мамины мечтания.
— Почему?
— Умная женщина не взвалит на себя заботы о великовозрастном лентяе! На кой ей это нужно?!
— Ниночка, ты несправедлива. Сашенька творческий, тонкий человек! Немножко болезненный, чуточку не от мира сего… Его есть за что любить! — Мария Ивановна с укором посмотрела на дочь.
— Делайте что хотите! — спорить Нина не стала.
***
А вскоре с удивлением узнала, что мама для Сашеньки и правда отыскала жену. Лена была дочкой какой-то маминой почившей подруги. Сорокалетняя, одинокая, с неплохой работой и двумя котами. Что ее прельстило в инфантильном Сашеньке — загадка. Разве что его молодость. Хотя эту молодость еще надо было разглядеть. Выглядел Сашенька, мягко говоря, не очень. Полный, рыхлый, бледный. Ему можно было дать и тридцать, и сорок. Но уж точно не двадцать пять с хвостиком.
Свадьбу сыграли скромную. Нина подарила молодым посудомоечную машину. Потому что об этом попросила мама.
— Ниночка, ты не заморачивайся с подарком. Ребятам много не надо. Но если хочешь подарить действительно нужное… То лучше посудомойку.
Сама мама расщедрилась. На свадьбу Сашеньке она преподнесла свою любимую дачу. Причем только ему одному. Оформила дарственную на любимого сына.
— Мне теперь эта дача не по силам! Ниночка вообще ее не очень любит. Правда, доченька? Так что, Сашенька, пользуйся.
И вот тогда Нина обиделась. Да так сильно, что не дожидаясь окончания торжества, выдала все, что годами копилось в душе.
— Да с чего такая несправедливость?! Меня кто спросил: нужна мне эта дача или нет? Может, у меня тоже свои планы были! В общем, так! Я умываю руки! Пляшите дальше вокруг Сашеньки без меня!
Нина ушла, хлопнув дверью и оставив родню в недоумении: чего она взвилась? Ведь раньше молчала.
***
Через некоторое время позвонила мама.
— Ниночка, ну что ты так остро реагируешь. У тебя же все есть, а Сашенька пока не заработал. Неужели стоит ссориться по таким пустякам…
— Да твой Сашенька никогда ничего не заработает! Поверь мне! — отрезала Нина и бросила трубку.
Еще раз она разговаривала с мамой почти перед самой ее смертью.
— Нина, я хочу оставить свою квартирку Сашеньке. Ты же сама сказала, что он не заработает. Ему много не надо, но жить-то он где-то должен. С Леночкой у него не сложилось. Выгнала она его… Сказала, что третий кот, который только ест, спит и ничего больше не делает, ей не нужен! — всхлипнула Мария Ивановна.
Спорить у Нины не было ни сил, ни желания.
— Поступай, как знаешь!
***
Вскоре Марии Ивановны не стало. Нина похоронила мать, от Сашеньки помощи ждать не приходилось. Мятый и страдающий, он путался под ногами, мешал и раздражал.
— Нин, может, пойдем посидим где-нибудь… Плохо мне одному. — попросил Сашенька после похорон.
— Нет, Саша, некогда! Да и у тебя дела есть. Например, надо научиться жить без мамы! — отрезала Нина.
На секунду ей стало стыдно, но только на секунду…
С тех пор прошел год. Нина не слышала о Сашеньке. Он не звонил. Может, обиделся, а может, просто опасался звонить. Нину это вполне устраивало.
Она жила своей жизнью: работа, дом… Чтобы не было мучительно тоскливо и одиноко, Нина завела собаку. Да не абы какую, а породистую. Такса Марта навсегда изгнала одиночество из Нининого дома. Прогулки, кинологические клубы, выставки… А еще море преданности и любви заполнили Нино время.
Она почти не вспоминала о Сашеньке.
И вот пожалуйста. Однажды сентябрьским вечером в квартире Нины раздался звонок. Она открыла дверь. На пороге стоял Сашенька. Вид у него был несчастный…
— Не ожидала… Ну, проходи, — пригласила Нина, мысленно кляня себя за то, что не посмотрела в глазок.
Знала бы, кто пришел, не открыла. От визита Сашеньки ничего хорошего она не ждала. Брат заискивающе посмотрел на Нину, робко улыбнулся и перешагнул порог.
***
— Ну что случилось? Рассказывай! — потребовала Нина.
Сашенька трагически вздохнул, отставил третью за вечер чашку чая, положил на стол надкусанную печеньку.
— Пожар! — сделав страшные глаза, сообщил он.
— Саша, я очень ценю твой актерский талант, но объясни по-человечески! Где пожар? Что сгорело? И при чем здесь ты? — потребовала Нина.
— Мамина дача сгорела… — сник Сашенька.
— То есть ты спалил мамину дачу?! — Нина сделала упор на слове «ты».
— Не я! А бытовой газ! — обиделся Сашенька.
Оказывается, этим летом он решил подзаработать. Так как просить у Нины было неудобно, мама умерла, а жена выгнала. Саша решил доказать всему миру, что он может прожить и один. Поэтому он сдал квартиру до октября и переселился на дачу. На работу, правда, теперь периодически опаздывал. Но строго за этим никто не следил. И все бы было хорошо, если бы однажды Саша не решил поменять газовый баллон сам. То ли баллон ему достался с дефектом, то ли Сашины руки, не привыкшие к усилиям, не докрутили вентиль… Кто его знает. Короче, жахнуло так, что стена дачного дома, за которой стоял железный шкаф с баллоном, рухнула, и заполыхало. Дальше Сашенька помнил плохо. Приехали пожарные, долго боролись с огнем…
Когда пламя погасло, Саша понял, что он теперь бездомный. В квартиру возвращаться нельзя: там жильцы. Он переночевал у сердобольной бабушки-соседки, худо-бедно привел себя в порядок, и поехал к Нине.
— Потому как больше мне идти некуда! — трагически закончил Сашенька. — Ты не переживай. Мне много не надо! Я месяц поживу, пока жильцы съедут…
Нина уже готова была согласиться, когда Сашенька продолжил:
— Только вот собаку придется пока отдать. У меня аллергия на шерсть. Ты же знаешь. И пропылесосить всю квартиру нужно. А то я задохнусь. Это же несложно… Мне ведь не надо много!
Нина слушала и удивлялась: ничему брата жизнь не учит. Ну да ладно, воспитывать его она не собирается, взрослый уже. Поэтому она сказала:
— Саша, я уже все поняла: тебе много не надо! Только вот беда: много надо мне! Например, жить нормальной жизнью, не выгоняя собаку, не бегая вокруг тебя с пылесосом, не выполняя твои желания… До утра можешь остаться, а там дуй в свою квартиру, объясняйся с жильцами, возвращай людям деньги за месяц и живи в свое удовольствие!
Казалось, Сашенька даже не сразу понял, что она сказала… А потом вскочил, схватил в прихожей плащ и, оскорбленный, вылетел из квартиры. Нина не стала его останавливать. Сам вернется или на скамейке переночует, если ему так хочется.
Саша не вернулся, но Нина приказала себе не переживать. Сколько можно?
Как живет брат сейчас, Нина не знает. Иногда, конечно, она вспоминает о Сашеньке… Но успокаивает себя мыслью, что раз он не звонит, то, наверное, у него все хорошо. А как может быть иначе? Ведь Сашеньке много не надо!
