С чеками в руках.
Я — главбух, веду всю отчётность.
Нина Петровна взяла папку, руки её слегка дрожали.
Открыла её.
Побледнела.
Листала, глаза метались по цифрам.
Алексей заглянул через плечо, тихо свистнул. — Мам, тут… — Молчи! — она резко захлопнула папку и бросила её на стол. — Игорь, это правда?
Игорь молчал.
Глядел в пол. — Правда, — сказала я. — Каждая покупка, каждая специя учтены.
Я покупала, готовила, убирала.
Вы ели, критиковали и уносили остатки.
Пять лет.
Каждую неделю.
Нина Петровна повернулась к Игорю. — Ты мужчина или кто?!
Она тебя позорит! — Мам, я думал… — Что ты думал?! — Что я плачу за квартиру, значит… — Игорь платит за коммунальные услуги, — прервала я. — Половину.
Вторую часть плачу я.
Остальное — продукты, бытовая химия, ремонт, мебель, постельное бельё — на мне.
Пять лет.
И субботние обеды — тоже моя забота.
Полностью. — Но ты же жена!
Ты обязана! — вспылила Нина Петровна. — Это твоя обязанность! — Обязанность?
Кормить вас за свой счёт, слушать, что мука не такая, а потом наблюдать, как вы упаковываете еду в контейнеры?
Это обязанность? — Мы семья! — Семья, которая пять лет питалась за мой счёт и считала, что Игорь всех обеспечивает.
Нина Петровна схватила сумку с контейнерами, прижала её к груди. — Поехали, — бросила она Алексею. — Нас здесь не ждут. — Мам, постой, — Алексей поднял руку. — Может, мы действительно… — Молчи!
Поехали!
Дети потянулись к выходу.
Ольга встала и посмотрела на меня долгим взглядом.
В нём читалось уважение.
Возможно, зависть.
Она молча кивнула и последовала за ними.
Нина Петровна задержалась в дверях, обернулась к Игорю. — Ты действительно допускаешь, чтобы она так с тобой обходилась?!
Игорь поднял взгляд.
Посмотрел на мать.
На меня.
На пакеты с супом.
Молчал. — Мам, поезжайте.
Мы разберёмся.
Дверь захлопнулась.
Мы остались одни.
Я вынула утку из духовки, переложила на блюдо.
Села за стол.
Игорь стоял у окна, наблюдал, как уезжает машина. — Ты всё это специально устроила. — Я согласилась на твое предложение.
Раздельный бюджет.
Он повернулся.
Лицо было бледным. — Я не думал, что всё настолько… — Что я делала так много?
Или ты делал слишком мало?
Он подошёл и плюхнулся на стул. — Что теперь? — Решай.
Возвращаемся к общему бюджету — распределяем всё поровну.
Расходы, обязанности, решения.
Или живём отдельно.
Совсем. — А субботние обеды? — Отменяются.
Навсегда.
Или готовь сам для себя.
Я не собираюсь больше тратить ни копейки, чтобы твоя мама критиковала мясо и уносила остатки.
Он посмотрел на мою тарелку.
На румяную утку, овощи, зелень.
Затем — на свои пакеты с супом. — Я правда думал, что содержу тебя. — Знаю. — Я дурак. — Знаю.
Он поднял глаза.
Растерянный, но уже без наглости. — Можно всё вернуть? — Можно.
Но по-другому.
Честно.
Без иллюзий.
Мы оба работаем, оба зарабатываем, оба тратим.
Вместе.
Он медленно кивнул. — И мама не будет приезжать каждую субботу.
Он вздрогнул. — Не каждую.
Раз в месяц.
