И правда требовала быть услышанной.
С утра они отправились в лабораторию.
Белоснежные стены, зелёные стулья, запах спирта.
Девушка на ресепшене улыбалась без особого участия: для неё такие истории были как рутинные автоответчики, которые она слышала ежедневно. «Образцы», «подписи», «срок до трёх рабочих дней».
Дмитрий ставил подписи резко, словно прорезая бумагу.
Иван — аккуратно и спокойно.
Ольга писала печатными буквами, чтобы почерк не дрожал. — «Результаты пришлём на почту», — сказала регистратор. — «Или выдадим лично». — «Лично», — твёрдо ответил Дмитрий. — «На мой номер». — «На общий», — возразила Ольга. — «На наш семейный».
Дмитрий хотел возразить, но в итоге кивнул.
Ожидание стало отдельным видом мучения.
В первый день Дмитрий бесцельно ходил по квартире, словно зверь в ловушке.
На второй — сорвался на отца без видимой причины («почему ты соль поставил не туда»).
На третий — замолчал, словно перед грозой.
Ольга работала из дома, но каждые несколько минут ловила себя на том, что её взгляд устремлён в окно.
Иван убрал в сарае старые инструменты и тщательно очистил дорожку к калитке, хотя снег уже растаял. — «Что бы ни случилось», — сказала Ольга отцу, — «мы всё равно вместе». — «Конечно», — кивнул Иван. — «Я вас не разделял и не собираюсь». — «Дмитрий боится», — заметила Ольга. — «Дмитрий злится», — ответил Иван. — «Потому что боится».
На четвёртый день им позвонили.
Голос в трубке был официальным: — «Результаты готовы. Приезжайте».
В лаборатории пахло свежесваренным кофе.
В маленьком кабинете им выдали конверты.
Дмитрий сразу же порвал край.
Ольга взяла свой конверт, но не стала открывать — лишь внимательно рассматривала аккуратно склеенные края.
Иван держал конверт спокойно, словно держа чужого ребёнка: нежно, но уверенно.
Дмитрий начал читать.
Его лицо побледнело.
Глаза бессознательно искали подтверждения там, где их быть не могло: на стенах, у стола, на собственных руках.
Он сглотнул и прочёл вслух, словно на худом суде: — «Вероятность биологического родства с предполагаемым отцом — менее 0,01%. Результат: отсутствует». — Поднял взгляд. — «Это…» — слова застряли в горле.
Ольга ощутила, как внутри неё словно проваливаются ступени.
Она открыла свой конверт.
Быстро пробежалась взглядом по строчкам.
И вдруг увидела: «вероятность — 99,999%».
Она знала, что так и будет, но сердце всё равно ёкнуло.
Иван сразу посмотрел на неё.
Ольга кивнула.
Дмитрий опустил лист.
На его лице не было ни слёз, ни злости.
Лишь пустота, как после пожара. — «Значит, я — чужой», — тихо произнёс он, словно примеряя слово. — «Ты — мой сын», — сказал Иван. — «По бумаге — нет», — скривился Дмитрий. — «По жизни…» — поднял взгляд на отца, — «я не знаю».
Ольга сделала шаг вперёд. — «Тоня…» — «Не называй меня так», — он отступил. — «Пожалуйста». — «Хорошо», — Ольга опустила руки. — «Дмитрий. Ты… всегда был моим братом». — «Был», — он кивнул. — «Сейчас… я не знаю, кем становлюсь». — «Самим собой», — ответил Иван. — «И моим сыном. Если захочешь».
Дмитрий сжал лист в кулаке. — «Я…» — выдохнул. — «Можно я пойду? Мне нужно…» — развёл руками, словно внутри него рассыпались гвозди, которые он не мог собрать. — «Иди», — сказал Иван. — «Я рядом. Всегда».
Дмитрий вышел.
Дверь тихо закрылась.
Ольга опёрлась на стену. — «Папа», — спросила она, — «ты… держишься?» — «Держусь», — улыбнулся он странно. — «Я… всегда знал, что так может случиться. Я жил с этой мыслью тихо. И вслух скажу ещё раз: я их не делю. Если Дмитрий…» — голос дрогнул — «если Дмитрий захочет меня вычеркнуть — я всё равно останусь его отцом. Хочешь — на лавочке напротив. Хочешь — в его молчании».
Дмитрий исчез на два дня.
Его телефон был вне зоны досягаемости.
Ольга сдерживалась, чтобы не звонить каждую минуту.
Иван сидел вечером на скамейке у подъезда, словно герой из старого кино, и смотрел на дорогу.
На третий день Дмитрий вернулся.
Щетина на лице, глаза красные, как у человека, который не спал и много бродил по городу. — «Я был у маминой могилы», — сказал он в прихожей, не снимая обуви. — «Стоял и думал: как ты могла».
Потом ругался.
На неё.
На тебя.
На себя.
Потом… — потер лоб. — «Понял, что стою с цветами, которые она любила, и ругаться кажется странным». — Встряхнул головой. — «Пап, я не знаю, как жить с этим. Но я хочу попробовать. Если ты не против».
Иван сделал шаг и обнял его, как в первый раз, когда Дмитрий пошёл без поддержки. — «Я — за», — просто сказал он. — «Давай учиться».
Дмитрий кивнул, отошёл, повернулся к Ольге. — «Прости, что кричал», — сказал он. — «Я… много чего говорил не то». — Усмехнулся. — «Оказывается, чужой был не тот, на кого я кричал». — «Ты не чужой», — сказала Ольга. — «И тебе позволено испытывать любые эмоции. Но… без ран». — «Давай», — вздохнул он. — «И… хочу узнать про Виталия. Кто он. Где. Почему». — Посмотрел на отца. — «Ты не против?»
Иван покачал головой. — «Я против охоты на ведьм. Но… если тебе нужно имя — у мамы в документах должны быть следы. Только помни: это не для того, чтобы найти «настоящего»».
