— Мама растила меня одна, отца у меня не было, – рассказывает двадцативосьмилетняя Алиса. – Жили втроем: я, мама и ныне уже покойная бабушка, в двухкомнатной квартире. Квартира была муниципальная, приватизировать ее бабушка не хотела… Не сказать, что жили сильно дружно: у бабули был довольно тяжелый характер. Она все и всех контролировала, то и дело лезла командовать, ладно бы только мной, но и мамой тоже. Мама отдавала бабушке всю зарплату, с работы приходила по часам, если где-то задерживалась, значит, должна была держать отчет и выслушивать бабушкины упреки, что вот она сидит с ребенком, а мама гуляет неизвестно где…
Пока Алиса была маленькая и нуждалась в присмотре, завести отношения с мужчиной или даже просто не прийти ночевать домой мама не имела права: ее к подругам-то посидеть отпускали со скрипом, не говоря уже об общении с противоположным полом. Бабушка искренне не понимала, зачем нужны эти мужики, если уже есть ребенок. Про своего отца Алиса ничего не знает, мама не хотела о нем говорить, а бабушка – тем более. Замужем мать никогда не была, дочку родила около тридцати лет.
— Видимо, решила, что нормальной семьи ей не светит, вот и родила, скорей всего, от женатика какого-нибудь или от случайного знакомого, – рассуждает Алиса.
Впрочем, большой любовью к дочери мама тоже не пылала. Возможно, кстати, потому, что сразу же, с первых дней, весь уход за малышкой бабушка взяла на себя. С ГВ не задалось, поэтому мамина мать банально перевезла детскую кроватку в свою комнату и делала, что хотела. Молодой матери отводилась роль подмастерья – «принеси», «сбегай», «отойди отсюда», «дай ребенка, ты не умеешь».
— Так мы и жили до моих шестнадцати лет, пока бабушка была здорова и на ногах, – рассказывает Алиса. – Обязательные уборки по субботам, хоть камни с неба, все вставали и начинали драить квартиру. Никаких личных границ, бабушка запросто могла и сумке порядок навести, и в переписки заглянуть, «с кем ты там так активно общаешься», и запретить, например, поездку к знакомым. Маму она гоняла в хвост и в гриву, мама плакала, жаловалась на бабушку всем, в том числе даже уже и мне. Но вот даже попыток банально встать и уйти от деспотичной матери я не помню. Хотя, казалось бы, чего проще? Зарплата у нее была, ребенок взрослый уже. Вполне могла снять себе жилье какое-то и жить в свое удовольствие. Гулять, с подругами общаться, мужиков водить, приходить домой за полночь, заказывать готовую еду, посуду мыть раз в два дня. Но бабушка была против того, чтобы снимать, это же такие деньги. Поэтому мы продолжали жить вместе…
Когда Алисе было шестнадцать, бабушка заболела и слегла. Пролежала два года, дочь и внучка за ней ухаживали. Вскоре после наступления совершеннолетия Алисы бабушки не стало.
— Мы остались с мамой вдвоем, у каждой теперь было по комнате, – делится Алиса. – Вскоре приватизировали квартиру, стали собственницами в равных долях. Не без приключений, правда. Мама все пыталась меня убедить, что мне надо отказаться от приватизации. Но я уперлась и уловкам ее не поддалась. Параллельно я поступила в институт, отучилась, нашла работу. На четвертом курсе встретила Андрея… Едва только мама поняла, что у нас с Андреем все серьезно, она тут же мне достаточно агрессивно заявила, что жить в нашей квартире с парнями я не буду. И даже ночевать посторонним у нас нельзя. В гости, мол, пусть приходит, но только днем, в двадцать три ноль-ноль на выход. Либо мама вызывает полицию. Дескать, в этой квартире могут жить только двое – я и она. Никаких левым людям тут не место. И даже если я оформлю законный брак, то привести мужа на эту территорию мама мне не даст, вот так вот…
Алиса была немного обескуражена. Честно говоря, она планировала привести мужа к себе. Андрей иногородний, собственной жилплощади в столице у него не было. Молодые люди мечтали купить жилье, но, снимая квартиру, много не накопишь. Пожили бы лет пять с мамой, а потом и съехали уже в свое. Но мама такой вариант и рассматривать не захотела.
— В итоге мы с Андреем сняли квартиру, – рассказывает Алиса. – Живем отдельно, собираем первоначальный взнос. Свою половину оплаты коммуналки за общую с мамой квартиру я вношу регулярно. И тут узнаю, что мама в нашу двушку привела мужика. Нормально? Расположились голубки в двухкомнатной квартире! Мне, значит, нельзя, а ей можно? Сказала, чтоб в трехдневный срок его у нас не было! Иначе я приду с полицией выселять, за мной не заржавеет. Я против посторонних в своей квартире. После двадцати трех часов – на выход!
Маме Алисы пятьдесят восемь лет, у нее наконец-то, впервые в жизни, начались отношения с мужчиной. Мужчина неплохой, спокойный, рукастый, на три года младше мамы. Работает еще, зарабатывает, правда, средне. С жильем у него тоже все сложно: в квартире живет взрослый сын с семьей, и деду жить по сути негде. Зато у него машина, пусть неновая и некрутая, и своя дача. Но жить на даче невозможно, она в ста пятидесяти километрах от работы. Каждый день не наездишься.
Очевидно, мужичок рассчитывал поселиться у дамы сердца, это было бы ему очень удобно.
Но Алиса встала стеной – нет, мол, и все, уходите на квартиру, снимайте. Кричит матери – ты меня в свое время не пустила с мужчиной, была против – я тоже тебя теперь не пущу! Никаких посторонних в нашем доме чтобы не было!
Как считаете, Алиса права, или нельзя так с матерью? Все-таки ситуации у них неравнозначны, как ни крути. У матери, вполне возможно, последний шанс создать нормальную семью и не стариться в одиночестве. Ну и пусть бы жила со своим избранником в квартире, которая по совести-то ее. Алиса с Андреем – люди молодые, правильно мать их выпихнула, пусть зарабатывают и покупают себе жилье. А в возрасте матери и ее кавалера это сделать уже не так просто…
Алиса ведет себя отвратительно или совершенно правильно?
Что скажете?
