Я обратилась к адвокату.
Молодому специалисту по имени Владимир Николаевич, который работал в бесплатной юридической консультации при поликлинике.
Он изучил документы и сказал: — У свекрови нет никаких шансов.
Завещание оформлено нотариально, и нотариус удостоверился в дееспособности Сергея.
Для того чтобы оспорить завещание, нужны неопровержимые доказательства принуждения.
А таких доказательств не представлено.
Первое судебное заседание назначили через два месяца.
Я пришла вместе с Владимиром Николаевичем.
Тамара Ивановна пришла со своей адвокатшей — женщиной около сорока лет в дорогом костюме.
Дмитрий тоже присутствовал, сидел рядом с матерью.
Судья — мужчина примерно пятидесяти пяти лет — зачитал исковое заявление: — Тамара Ивановна Соколова просит признать завещание, составленное её сыном Сергеем Владимировичем Соколовым, недействительным.
Основание — завещание было составлено под влиянием супруги, которая оказывала на него психологическое давление.
Ответчик возражает.
Слово истцу.
Адвокат Тамары Ивановны поднялась: — Ваша честь, Сергей Владимирович никогда не говорил о намерении передать всё имущество жене.
Он был очень близок с матерью и часто ей помогал.
Завещание появилось внезапно, без предупреждения.
Мы считаем, что на него оказало давление именно супруга. — Какие доказательства вы можете предъявить? — спросил судья. — Свидетельские показания.
Мать готова подтвердить, что сын изменился после брака и стал отдаляться от семьи.
Судья кивнул: — Слово ответчику.
Владимир Николаевич встал: — Ваша честь, завещание оформлялось при нотариусе, который удостоверял дееспособность Сергея Владимировича.
На момент составления документа он не состоял на учёте у психиатра, не принимал сильнодействующих препаратов и был полностью дееспособен.
Прошу приобщить справку от нотариуса.
Он передал судье документ. — Документ принят, — сказал судья. — Есть ли свидетели? — Да, — ответила адвокат Тамары Ивановны. — Это мать завещателя.
Тамара Ивановна встала и подошла к трибуне: — После свадьбы мой сын сильно изменился.
Раньше он навещал меня каждую неделю, помогал по хозяйству, давал деньги.
Теперь приезжает раз в месяц и деньги даёт меньше.
Она настроила его против меня. — Есть ли у вас доказательства, что именно супруга настраивала его? — спросил судья. — Он сам мне говорил.
Говорил, что Елена считает, что я слишком многого от него требую. — То есть сын выражал мнение супруги, а не супруга непосредственно требовала что-то от него?
Тамара Ивановна замялась: — Ну… да.
Но именно она внушила ему это! — Это лишь ваше предположение, — заметил судья. — Других доказательств нет? — Нет, но… — Садитесь.
Слово ответчику.
Владимир Николаевич поднялся: — Ваша честь, у нас есть свидетель.
Коллега Сергея Владимировича, Виктор Михайлович Козлов.
В зал вошёл мужчина около пятидесяти лет и сел за трибуну. — Вы работали с Сергеем Владимировичем? — спросил судья. — Да, я был его начальником.
Мы сотрудничали десять лет. — Общались ли вы с ним на личные темы? — Да.
Мы были друзьями и часто говорили о семье. — Что он говорил о супруге? — Он очень любил её.
Был благодарен за поддержку.
Говорил, что хочет оставить ей квартиру, чтобы она была защищена на случай его смерти. — Он высказывал это без какого-либо давления? — Абсолютно.
Это было его собственное желание.
Он сам начал этот разговор.
Сказал, что мать будет против, но он хочет, чтобы Елена была обеспечена. — Тамара Ивановна вскочила: — Он лжёт!
Мой сын никогда бы такого не сказал! — Садитесь, — строго сказал судья. — У вас будет возможность задать вопросы свидетелю.
Адвокат Тамары Ивановны поднялась: — Скажите, вы часто общались с Сергеем Владимировичем? — Каждый рабочий день. — А с его супругой знакомы? — Да, мы встречались на корпоративах. — Может быть, вы заинтересованы помочь ей? — Нет.
Я просто говорю правду.
Сергей хотел, чтобы квартира досталась жене.
Судья закрыл заседание: — Назначаю экспертизу завещания.
Необходимо проверить, было ли оно составлено в здравом уме и без давления.
Заседание откладывается до получения результатов экспертизы.
Экспертиза длилась три месяца.
Эксперты изучили документы, опросили нотариуса, который заверял завещание, и проверили медицинскую карту Сергея.
Итог был однозначным: «Завещание составлено дееспособным человеком, находившимся в здравом уме и без признаков принуждения».
На следующем заседании судья огласил вердикт: — Отказать в удовлетворении иска.
Завещание признаю действительным.
С истца взыскать судебные расходы в пользу ответчика в размере восьмидесяти тысяч гривен.
Тамара Ивановна сидела побледневшая.
Дмитрий пытался её утешить, но она отталкивала его руку. — Я не успокоюсь, — сказала она мне после суда. — Я заберу свою обязательную долю.
Четверть квартиры принадлежит мне. — Берите, — ответила я устало. — Оформляйте.
Она оформила.
Через полгода нотариус выдал нам свидетельства о наследстве: мне — на три четверти квартиры, Тамаре Ивановне — на четверть.
Потом она потребовала: — Выкупай мою долю.
Или продавай квартиру.
Мне нужны деньги.
Я узнала стоимость квартиры.
Пятьдесят шесть квадратных метров в Железном Порту оценили в одиннадцать миллионов двенадцать тысяч гривен.
Четверть — это два миллиона восемьсот тысяч.
