Именно вы уходите. — Мы?
Тамара распахнула шкаф в прихожей.
Вынула его сумку.
Распахнула её и сунула внутрь рубашки. — Пять минут.
Иначе начну сама выбрасывать.
Кому ты ближе — маме или квартире?
Ключи оставь на столе.
А кастрюлю с борщом тоже прихвати.
Она мамина.
По вкусу сразу узнаёшь.
Игорь глядел на неё так же, как коты смотрят на закрытый холодильник.
В надежде, что кто-то всё же вернётся и откроет. — Тамар… — Всё, Игорь, поздно.
Я больше не верю, что ты вырастешь.
Сорок лет — а ты всё ещё под юбкой.
Мне такой сын не нужен.
Тем более муж.
Нина Васильевна хлопнула дверью спальни и вернулась с их сумкой.
Своей, где хранились «личные вещи»: давление, контроль, советы и вечная фраза: «У нас в доме так не делали».
Через четверть часа они ушли.
Тамара стояла у двери, словно после пожара.
В воздухе витал запах борща, но хотелось курить.
Она направилась на кухню, достала из шкафа бокал, наложила себе вина.
Глянула в окно.
Там шёл дождь.
Как и положено в таких моментах.
И вдруг стало смешно.
Она улыбнулась.
Сначала уголками губ.
Затем вслух: — И правда, я не нотариус на кладбище.
Я сама хозяйка своей жизни.
Наконец-то.
