Все это появлялось постепенно.
Сначала он упирался, отказывался. «Не хочу».
Потом начал пробовать, постепенно привыкал.
Подойдя к окну, он взглянул вниз.
Их старая «девятка» стояла на привычном месте, вся изрешеченная вмятинами и покрытая ржавчиной.
Это был символ его прежней жизни.
Жизни неудачника.
Скоро от нее не останется и следа.
После обеда вернулась Ольга.
Сияющая. – Саша, это нечто!
Иномарка, 2022 года, один владелец!
Кондиционер, полный электропакет!
И цвет – такой насыщенный, вишневый!
Он смотрел на ее взволнованное лицо и думал: «На что ты ему, старая, чтобы он такую машину тебе купил?» Но вслух спросил: – Цена? – Да копейки!
Ну, я тебе потом расскажу.
Он все сам уладит: техосмотр, страховку, переоформление.
Нам только забрать. – Удобно, – сухо бросил Александр. – А то! – она, кажется, не заметила сарказма или сделала вид, что не заметила. – Мне пора, еще дела есть!
Она вылетела из квартиры, оставив за собой шлейф дорогих духов.
Тех самых, которые он впервые учуял в Коблево.
Вечером она вернулась не одна.
За ней подъехал эвакуатор.
И на нем – та самая «вишневая» иномарка.
Японская, ухоженная, сверкающая под светом уличных фонарей. – Иди, посмотри! – Ольга, запыхавшись, втащила его на балкон.
Он смотрел на машину.
Не на свою развалюху, а на эту красавицу.
В груди что-то сжалось.
Не радость и не торжество, а нечто, похожее на страх.
Этот металл, этот лак – вот какая была цена.
Окончательная и необратимая.
Он принял это. – Ну как? – Ольга ждала восторга. – Нормально, – сказал он и ушел с балкона.
На следующий день их ждала поездка на дачу к Тамаре Сергеевне.
Нужно было отвезти старые вещи.
Раньше он бы поковырялся с «девяткой», чтобы завести ее.
Теперь же они сели в новую машину, пахнущую кожей.
Ольга заняла место за рулем и ловко выехала со двора.
Александр сидел на пассажирском сиденье, глядел в окно.
Автомобиль двигался плавно, почти бесшумно.
Кондиционер охлаждал воздух, радио играло тихую музыку.
Он чувствовал себя не в своей тарелке.
Как актер, вышедший на сцену.
Все было слишком хорошо, слишком комфортно.
Тамара Сергеевна вышла встречать.
Увидев машину, лицо ее вытянулось. – Это что такое? – спросила она, глядя на Александра. – Ольга купила.
Точнее, взяла, – буркнул он, выходя. – «Взяла», – фыркнула Тамара Сергеевна. – Понятно, у кого взяла.
Ольга сделала вид, что не слышит.
Она была в ударе. – Там, садитесь, прокатимся!
Машина – мечта! – Спасибо, у меня сердце слабое, боюсь, быструю езду не вынесу, – ядовито ответила женщина и ушла в дом.
Весь визит прошел в давящем молчании.
Тамара Сергеевна говорила только с Александром, Ольгу игнорировала.
Когда они уезжали, она отвела сына в сторону. – До чего докатился, Саша? – в ее глазах стояли слезы. – Она тебя купила, как барана на рынке. – Отстань, Там, – прошептал он, отводя взгляд. – У меня своя жизнь.
Он резко повернулся и направился к машине.
Слова матери жгли его, словно раскаленное железо.
Потому что он и сам это понимал.
Через неделю Ольга принесла ему коробку. – Вот, примерь.
Внутри лежали часы.
Дорогие, тяжелые, швейцарские.
Не подделка. – Зачем? – спросил он, не трогая их. – Мужику положены хорошие часы.
А то со своим старьем выглядишь как лох.
Он посмотрел на свои старые, изношенные часы, подарок отца на совершеннолетие.
Они отставали на пять минут в день, но были его. – Спасибо, – сказал он и надел новые.
Браслет холодно облегчил запястье.
На работе коллеги заметили и свистнули: «О, Саш, разбогател!» Однажды он зашел в ванную, когда Ольга принимала душ.
Ее телефон лежал на раковине и вибрировал.
Экран зажегся.
Сообщение: «Милая, завтра в семь у нашего места.
Жду.
Целую.» Александр застыл. «Наше место».
Значит, у них есть свое место.
Отель?
Квартира?
Его сердце вдруг забилось сильнее.
Не от ревности, а от страха.
Страха, что этот поток благ не будет вечен.
Что «их место» может внезапно исчезнуть, а вместе с ним – и машина, и часы, и холодильник с ледогенератором.
Он вышел из ванной, сел на диван.
Руки дрожали.
Он боялся потерять не жену, а комфорт.
И это осознание было самым ужасным.
Наступила зима.
Ольга щеголяла в новой шубе.
На этот раз не каракулевой, а норковой.
Длинной, роскошной.
Она как-то вечером спросила: – Саша, может, на Новый год куда-нибудь махнем?
Не в Коблево, конечно.
В Скадовск.
Говорят, там сказочно.
Он смотрел на огни гирлянды, отражавшиеся в глянцевом экране нового телевизора. – Дорого, наверное. – Пустяки! – махнула она рукой. – Я как-нибудь решу.
Он знал, как.
И это больше не раздражало и не терзало.
Это стало фактом.
Как смена времен года.
Он посмотрел на руку с тяжелыми швейцарскими часами.
На отражение в темном экране телевизора – немолодого, слегка располневшего мужчину в дорогой домашней одежде, и поймал себя на мысли, что ему… удобно.
Страшно, мерзко, стыдно, но удобно.
Он окончательно и бесповоротно купился.
И самое ужасное было в том, что он почти перестал помнить, каково это – жить иначе.
Жить на свою скромную зарплату.
Ольга что-то рассказывала про отели в Паттайе.
Он кивал, стараясь думать о том, как хорошо они там отдохнут.
