Дверь издала скрип.
Александр вошёл в прихожую, снимая мокрую обувь.
Его отпустили с работы раньше обычного — в шесть, а не в восемь.
Это было непривычно.
Тишина в квартире тоже казалась странной.

Не доносилось даже звука телевизора из спальни.
Абсолютная, плотная тишина. «Ольга», — произнёс он тихо.
Ответа не последовало.
Он направился на кухню.
На столе стояла чашка с недопитым кофе, на дне которой лежала гуща.
В пепельнице лежала сигарета с алой помадой на фильтре.
Ольга была дома.
Наверное, спит.
Сняв куртку, он прошёл в гостиную.
И вдруг раздался приглушённый смех из спальни.
Совсем не сонный.
Это был смех Ольги, но иной, томный.
И низкий мужской баритон ей в ответ.
Александр застыл на месте.
В ушах зазвенело, ноги подкосились.
Он сделал шаг к двери спальни и заглянул в щель.
Одежда была разбросана по полу.
Его футболка, которую Ольга привыкла носить дома, её джинсы.
Чёрное кружевное бельё, которое он раньше не видел.
На кровати, на его месте, полулёжа лежал незнакомец.
Плешивый, крупный, с золотой цепью на волосатой груди.
Рядом, нагая, сидела Ольга, опираясь на его бедро и куря.
На её запястье сверкал массивный браслет.
Не тот тонкий, что он подарил ей на прошлый день рождения, а новый, широкий, с камнями. — Ну что, котёнок, понравилась шубка? — спросил мужчина, проводя ладонью по её спине. — Ещё бы, — выдохнула Ольга дым. — Каждый раз как в кино.
Только муж вчера опять пристал.
Где, говорит, деньги на неё взяла?
А я говорю, подруга свою старую отдала.
Она фыркнула.
Мужчина тоже фыркнул. — А ювелирку? — спросил он. — Говорю — бижутерия.
С Aliexpress.
Он поверил.
Лопух.
Александр отступил от двери.
Его словно ударили чем-то тяжёлым по голове.
В глазах потемнело.
Он упёрся ладонью в стену, чтобы не упасть.
Шуба.
Та самая каракулевая, про которую она сказала, что подруга отдала почти даром, потому что растолстела.
Браслет и серьги, которые он заметил вчера. «Стекляшки, Саша, совсем дешёвые».
Он стоял, дышал ртом, словно рыба.
Рука, опёршаяся в стену, дрожала.
Из-за двери доносились звуки поцелуев.
Он развернулся.
Не раздумывая, автоматически прошёл обратно в прихожую.
Надел ботинки на босую ногу, куртку не взял.
Вышел на лестничную площадку.
Дверь с грохотом захлопнулась за ним.
Он спустился по лестнице, не ощущая ног.
Вышел на улицу, где моросил дождь.
Прошёл пешком до метро, сел в первый попавшийся вагон.
Ехал, не замечая ничего вокруг.
Люди казались размытыми пятнами, а в ушах стоял тот смех жены. «Лопух».
Он доехал до конечной станции, к своей Тамаре Сергеевне.
Она жила в хрущёвке на окраине города.
Тамара Сергеевна открыла дверь. — Саша?
Что случилось?
Ты промок.
Он вошёл, направился в свою бывшую комнату, теперь гостевую, и рухнул на кровать лицом в подушку. — Сашенька, что с тобой? — села рядом Тамара Сергеевна, потрогав его плечо. — Уйди, Там, — выдавил он. — Просто уйди.
Она вышла, закрыв за собой дверь.
Он лежал, глядя в стену.
Час.
Два.
Телефон в кармане молчал.
Потом завибрировал.
Ольга.
Он не стал отвечать.
Она позвонила повторно.
Потом пришло сообщение: «Где ты? Ужин стынет».
Он выключил телефон.
Вечером он с трудом рассказал Тамаре Сергеевне.
Обрывками.
Тамара Сергеевна ахала, хваталась за сердце, ругала Ольгу. — Разводись с ней! — кричала. — Завтра же!
Вот наглая шкура!
За подарки продалась!
Александр молча кивал, но внутри чувствовал пустоту.
Мысль о разводе, суде, дележке продавленного дивана и старого телевизора казалась невыносимой.
У него не осталось сил.
Он провёл неделю у Тамары Сергеевны.
Ходил на работу, возвращался, ложился спать.
Ольга звонила с незнакомых номеров.
Он брал трубку, она кричала: «Ты где пропадаешь? Я волнуюсь!» Он без объяснений бросал вызов.
Потом звонки прекратились.
Однажды вечером он сидел на кухне и ел котлеты Тамары Сергеевны.
Телефон завибрировал.
Опять Ольга.
Он сглотнул и ответил. — Что? — Саша, — голос у неё был виноватый, мягкий. — Послушай меня.
Всего минуту. — Говори. — Я знаю, что ты видел.
Я… я не оправдываюсь.
Это была ошибка.
Он мой начальник, мы выпили, я не помню как… Саша, я люблю тебя.
Только тебя.
Александр молчал.
Он слышал, как жена тяжело вздохнула. — У меня тут… появились две путёвки.




















