После того как сын предал его, Алексей решительно переключил внимание на дочь, несмотря на протесты супруги.
Воскресная школа, запреты на прогулки, тщательный отбор друзей, постоянные визиты в церковь – все это оставалось неизменным.
Казалось, если бы он мог, то сам бы выбрал девушке жениха и выдал её замуж уже в восемнадцать лет, чтобы обрести душевный покой.
Однако Катя, вдохновленная примером старшего брата, мечтала о высшем образовании и работе за границей — подальше от отца, который считал, что лучше знает, как ей жить.
Но её мечтам не суждено было осуществиться.
Как только Катя поступила в университет и переехала в общежитие, оправдываясь дальностью учебы, она словно сорвалась с цепи.
Запреты детства дали о себе знать: девушка перестала ощущать границы.
Она погрузилась в праздную жизнь с головой.
И неизвестно, к чему бы это привело, если бы не любовь.
Однако нежелательная беременность изменила всё.
Парень быстро исчез, оставив Катю одну разбираться с последствиями своей свободы… О прерывании беременности и речи быть не могло: религиозная семья, иные устои.
Хотя Катя и решила отойти от отца, её воспитание и принципы не позволяли ей пойти на такой шаг.
Несмотря на уговоры подруг, которые просили не разрушать себе жизнь, она была не готова на это.
Девушка рассчитывала на поддержку родителей, но отец воспринял новость слишком резко.
Его прощение казалось недостижимым. — Папа, я понимаю всё, но мне кажется, это слишком жестоко, — тихо произнесла Татьяна, наливая отцу чай.
На плите готовился постный суп, а сама она готовилась к крестинам младшего сына. — Может быть, стоит… — Мужу своему будешь указывать, — с резкостью ответил Алексей дочери, — а мне не смей.
Я твой отец, и лучше знаю, как поступать.
Твоя сестра — маленькая блуdница, и это всё говорит само за себя.
Я не хочу видеть её в своём доме.
На днях Ольга позвонила старшей дочери и рассказала всё.
Хотя Татьяна в основном была на стороне отца, выгонять Катю из дома, по её мнению, было излишне. — Вообще я позвонила тебе, чтобы обсудить другое… — Что ещё? — удивленно спросил Алексей. — Папа, — Татьяна села напротив отца. — Ты же знаешь, что у Дениса еврейские корни?
Алексей кивнул. — Так вот… Мы… Он… Мы решили углубиться в иудаизм, и… нам это понравилось.
Послушай.
Это схожие религии, и то, что мы станем иудеями, ничего не изменит… Папа?
Алексей смотрел на дочь, и его глаза расширялись всё больше. — И ты решила меня предать? — Нет.
Ты же сам учил подчиняться мужу.
Он хочет жить в соответствии со своим происхождением, и… и я… Мы были в Одессе, нам там очень понравилось.
Я почувствовала себя собой, когда… Папа? — Не надо.
Просто… Вы все предали меня, — произнёс Алексей, не отрывая взгляда от дочери. — Ты предала не только меня, но и Бога.
А как же дети? — Мы крестим младшего по православным обычаям, но потом… Папа, это всего лишь религия, мы верим в одного Бога и… Алексей молча вскочил со стула и, покачиваясь и прихрамывая больше обычного, вышел из квартиры дочери. — Папа!
