Она лежала неподвижно, уставившись в потолок, и прислушивалась к третьему за вечер звонку на телефоне мужа, стоящем на прикроватной тумбочке.
Этот настойчивый и резкий звонок казался ей зловещим предзнаменованием надвигающейся бури.
По спине пробежали холодные мурашки.
Имя — «Люба» — теперь отпечаталось в её памяти словно выжженное огнём.
Всё началось несколько дней назад.
Игорь, вернувшись с работы, с неожиданной силой обнял Олю у порога, словно они были не супругами с семилетним стажем, а влюблёнными подростками. — Солнышко, я забронировал номер в гостинице в Одессе!
На три дня!
Только мы вдвоём! — в его взгляде играли озорные искорки, но она сжала пальцы в кулаки, вцепившись ногтями в ладони.
Её голос прозвучал устало и с оттенком скепсиса: — А дети?
Игорь, сегодня не первое апреля, правда?
Их жизнь давно перестала быть поводом для шуток. — Я уже всё обсудил с родителями.
Отметим твой тридцатый день рождения там!
Ты ведь всегда мечтала побывать в Одессе!
Ну давай же, Оля, радость наша!
Улыбнись!
Он снова и снова повторял ей о своем подарке, о её мечте увидеть Северную столицу, о том, что дети останутся с его родителями.
Она слушала этот знакомый голос до каждой интонации и не могла поверить услышанному.
Что-то внутри неё сдвинулось — словно ржавый механизм, который наконец дал трещину.
Она медленно опустилась на край кровати, прижалась лбом к его плечу и почувствовала, как эмоции прорвали преграды.
Годы накопленной усталости вдруг перестали сковывать, будто сейчас они перевернули тяжёлую страницу жизни, и дальше… дальше должно стать легче.
Она вспомнила, как их семейная лодка с самого начала шла по бурным волнам.
Как они потеряли все сбережения, поглощённые беспощадным экономическим кризисом.
Как тяжело заболел её отец, и в дом вновь пришла бедность, пропахшая лекарствами и безысходностью.
Они трудились до изнеможения, дни и ночи сливались в один бесконечный поток.
Потом появилась Катя.
