— Давай, моя хорошая, ещё немного. Раз. Два. – Девушка с ногой в гипсе, висящей на вытяжке наблюдала, как над молодой женщиной, соседкой по палате, ворковала другая женщина лет шестидесяти. Сгибая и разгибая ноги соседки, женщина старательно помогала ей делать специальную зарядку.
— Не хочу. Не хочу ничего без него. Без него мне ничего не надо. – Тихим уставшим голосом шептала молодая.
— Надо деточка, надо. И жить надо, и ходить надо, а для этого надо стараться. – Вздохнув, отвечала пожилая и продолжала поочерёдно сгибать и разгибать ноги молодой. – Ну вот, умница. На сегодня закончили. Скоро ужин будет, ты обязательно всё съешь, тебе силы нужны. – Наставляла, закончив с зарядкой, пожилая. Молодая отвернулась к окну, ничего не ответив. – А я завтра приду. Вареники с картошкой принесу, с лучком жареным, помнишь, как готовили. – Пожилая, прощаясь, погладила молодую по руке. – Пожалуйста, не давайте ей скучать. – Обратилась шёпотом пожилая к девушке со сломанной ногой. Та, с готовностью кивнула. Ей и самой было скучно, хоть и лежала она в больнице первый день.
— Мама твоя? Заботливая. – Обратилась к соседке девушка, когда пожилая женщина ушла.
— Больше, чем мама… – Тихо ответила молодая не оборачиваясь, и слёзы из её глаз закапали на больничную простынь. Молодую женщину звали Алина, и ещё совсем недавно, она была счастлива, а теперь…
***
— Мама, познакомься, это моя Алина. – Улыбающийся Костя вошёл в кухню.
Нельзя сказать, что для Ирины Юрьевны знакомство с «моей Алиной» стало неожиданностью. Сыну уже двадцать, рано или поздно это должно было произойти. К тому же последнее время Костя стал чаще и дольше задерживаться по вечерам, а однажды открыто сказал, что влюбился и, что это навсегда, и скоро он их познакомит. Иногда, глядя на сына, Ирина Юрьевна иногда думала, как в семье маститого профессора – её покойного мужа, и музейного работника – её самой, мог вырасти такой шалопай. Может быть, потому что Костя был, как говорится, поздним ребёнком.
Ирина Юрьевна родила, когда ей было уже ближе к сорока. Муж-профессор – Илья Сергеевич, был старше её почти на пятнадцать лет и, когда они поженились, настаивал на том, что маленький ребёнок может стать помехой, ведь ему, профессору, для работы нужна тишина, покой и чёткий распорядок. Ирина Юрьевна безгранично любила мужа, восхищалась его талантом и соглашалась с его правилами. Так прошло десять лет, а когда муж решил, что готов к наследнику, и наследник всё-таки нужен, Ирина Юрьевна долго не могла забеременеть.
Когда беременность, наконец-то, наступила, будущие родители были чрезвычайно рады. Илья Сергеевич, был особенно рад, что родился сын, планировал, что наследник пойдёт по его стопам. В два года Илья Сергеевич усадил сына за шахматную доску и с самого детства старался привить ему любовь к точным наукам.
Но Косят рос очень подвижным и неусидчивым мальчиком, футбол был для него интереснее книг, казаки-разбойники важнее решения примеров. Ирина Юрьевна была бы одинаково рада и сыну и дочери, материнская любовь теперь выплёскивалась на ребёнка безгранично.
Она тоже, конечно, посвящала сына в особенности изобразительного искусства XVII, XVIII и прочих веков, но для неё было очевидно, что, сколько бы она не сидела с сыном за уроками, дневник Кости, неизменно, пестрел тройками и замечаниями за поведение.
Не, он не был глупым мальчиком, подвижный, озорной, невнимательный, но не глупый. Да и школьные шалости он совершал не со зла, все отмечали, что мальчик добрый и отзывчивый, даже драки в основном происходили из-за того, что Костя защищал кого-нибудь из одноклассников. Илья Сергеевич укоризненно качал головой, глядя на сына, а Ирина Юрьевна любила его любым.
Косте было двенадцать, когда отец умер, успев обеспечить семью трёхкомнатной квартирой и сбережениями. Ирина Юрьевна не пыталась больше устроить личную жизнь, полностью посвятив себя сыну и любимой работе. К выпускному классу Костя, будто бы, взялся за ум, выровнялся по учёбе и поступил-таки в институт, чему Ирина Юрьевна была очень рада.
Целый год Костя прилежно учился, и она уже мысленно рисовала картины замечательного будущего остепенившегося сына: диплом, успешная карьера, возможно, даже обмен опытом заграницей или заграничные командировки. Потом женщину выберет такую же обстоятельную, Ирина Юрьевна даже представляла себе, как она будет выглядеть: аккуратная причёска, строгая блузка, каблучки. Возможно, она будет играть на пианино или знать три языка, или то и другое. А там внуки пойдут. Ирина Юрьевна будет помогать невестке с их воспитанием, совместно прививая любовь к прекрасному.
Но на втором курсе Костя опять сдал по учёбе, и, как мы помним, стал чаще и дольше задерживаться по вечерам, признавшись, что влюбился. Ирина Юрьевна надеялась хотя бы, что это Костина однокурсница, но Костя как-то обмолвился, что Алина учится в ПТУ. Глаз у Ирины Юрьевны тогда слегка дёрнулся, но она справилась с удивлением, сейчас же, увидев Алину воочию, Ирина Юрьевна уже не могла контролировать этот процесс.
Рядом с Костей стояла худенькая девушка, в уж слишком короткой юбке, несуразных полосатых гольфах и в майке с изображением какой-то мультяшной мордочки. Вместо нарисованной в воображении Ирины Юрьевны аккуратной причёски избранницы сына, у Алины торчали непослушные кудряшки розового и фиолетового цветов, а в носу и на брови блестел пирсинг.
— Здрасте. – Поздоровалась девушка и улыбнулась.
— Добрый вечер, Алина. Приятно познакомиться. – Ирина Юрьевна постаралась скрыть удивление, и даже шок, вспомнив, что она всегда была гостеприимной хозяйкой. – Присаживайтесь, ужин как раз готов.
— Мам, мы с Алиной будем жить у нас. – Уплетая за обе щеки котлету, оповестил Костя.
— У нас? – Не смогла сдержаться Ирина Юрьевна.
— У меня дома полный напряг, Костя сказал, что мы можем жить у вас. – Алина, как ни в чём не бывало, пожала плечами. В поедании котлет она не отставала от любимого.
— И какой же напряг дома, можно узнать? — Ирина Юрьевна попыталась разобраться в ситуации и строго посмотрела на Алину.
— Мать упорхнула в неизвестном направлении с новым ухажёром, а брат пьёт по-чёрному, стал дружков домой водить. – Алина поморщилась, вспоминая об обстановке в семье.
— Ма, там, правда, всё плохо. – Подтвердил Костя. Ирина Юрьевна смотрела на эту парочку и думала: точно также в детстве Костя приносил домой бездомных щенков и котят, которых они мыли, кормили и пристраивали по знакомым, так как у Ильи Сергеевича была аллергия на шерсть.
— Спасибо. Можно, я в душ? – Отодвинув от себя тарелку, спросила Алина.
— Пойдём, покажу, что и как. – Вызвался Костя. Молодёжь ушла, а Ирина Юрьевна принялась собирать тарелки со стола, пытаясь представить, как они теперь будут жить.
— Не понравилась? – Голос Кости оторвал её от размышлений.
— Если тебе интересно моё мнение, то я, вообще, не понимаю, что тебя может связывать с этой барышней. – Ирина Юрьевна испытующе посмотрела на сына.
— Да брось, ма, Алина хорошая, вот увидишь. Ну не повезло ей по жизни, отца никогда не было, мать без конца свою личную жизнь устраивала, до детей дела не было. Не всем же так повезло с родителями. – Костя обнял мать.
— Хитрец. — Ирина Юрьевна улыбнулась, сын знал, чем её подкупить. – Ладно, поживём, увидим. – Смирилась она.
— Душная у тебя мама. – Тем же вечером, ложась спать, поделилась своим мнением Алина.
— Уверен, вы поладите. – Успокоил Костя и её.
Но его прогноз, увы, не сбылся. Нет, Ирина Юрьевна не «гнобила», как выражалась Алина, избранницу сына. Просто, когда Ирина Юрьевна первый раз увидела, как Алина чистит картошку, срезая ножом толстые куски, она решила подсказать «невестке», подумав, что девочку, при такой матери, никто не приучал к хозяйству.
— Лучше овощечисткой. Посмотри, как много картошки ты срезаешь ножом. – Сказала Ирина Юрьевна, доставая из ящичка нужный инструмент.
— Вам что, картошки жалко? – Буркнула Алина.
— Может быть и жалко. – Вспыхнула, не ожидая сама от себя, Ирина Юрьевна. – Вы своих денег ещё не зарабатываете. – Напомнила она.
— Заработаю, отдам. – Ответила Алина, обиженно, но не повышая голоса. Картошка и нож остались лежать на столе, а она закрылась в комнате и даже на ужин не вышла, вместе с Костей, сославшись на недомогание. Косте она жаловаться не стала.
В следующий раз, Ирина Юрьевна, всплеснула руками, когда увидела, что Алина моет пол Костиной новой футболкой:
— Алина, есть ведь специальная тряпка.
— Она плохо отжимается, а это хлопок, сразу понятно, что лучше будет. К тому же футболка была скучнейшая, а так она приносит свою пользу. – Радостно объяснила Алина.
— Но это была новая футболка. – Не сдавалась Ирина Юрьевна.
— Скучная, и совсем не шла Косте. – Не сдавалась и Алина.
И так было во всём. Когда Алина пыталась готовить, котлеты или макароны обязательно пригорали, суп становился похож на кашу, каша, в свою очередь, напоминала пудинг, застывая в кастрюле. Пару раз Алина постирала свои чёрные футболки с белыми блузками Ирины Юрьевны. В ванной комнате после неё неизменно оставались лужи воды, и слив был забит розовыми и фиолетовыми волосами. Когда Ирина Юрьевна, пыталась помочь или дать Алине совет, то натыкалась на иголки, которые словно ёж, выпускала «невестка».
— Вам лишь бы придраться! – Выпалила как-то Алина.
— Но я не придираюсь, я хочу помочь. – Объяснила Ирина Юрьевна.
— Помогите тем, что оставьте нас в покое! – Ответила Алина и снова закрылась в комнате.
При этом ни та не другая не пытались поговорить с Костей. Алина думала: уж если ей не повезло с родной матерью, то уж о том, чтоб повезло со «свекровью», можно было и не мечтать. Правильно она слышала, что свекрови вечно недовольны невестками, потому что думают, что лучше них никто не позаботиться об сыне. Ничего, она ещё покажет, на что способна. Главное, Костя её любит. А Ирина Юрьевна видела, что Костя, действительно, любит Алину, как загораются его глаза, когда он смотрит на любимую, и с грустью думала: «что ж, это его выбор, лишь бы он был счастлив. Может, стоит разменять квартиру? Наверное, правильно говорят: двум хозяйкам на одной кухне не ужиться». Самой же Ирине Юрьевне не нравилось в Алине всё: от манеры одеваться, до манеры огрызаться. Но за совместными ужинами, обе женщины сохраняли наигранную вежливость, поэтому Костя ничего не замечал, и был рад, что всё складывается гладко.
Однажды Ирина Юрьевна, лишь только перешагнув порог, почувствовала запах гари, а из кухни тянулся, буквально, столб дыма.
— Алина, что же это такое! — Ирина Юрьевна вбежала на кухню, на новой сковороде дымились угли, сложно было понять, что это было изначально. – Сколько же можно! – Негодовала Ирина Юрьевна, открывая окно и размахивая полотенцем. Ну всё, в этот раз она молчать не будет, сперва серьёзно поговорит с Алиной, а потом с сыном, решила Ирина Юрьевна.
— Алина! — Ирина Юрьевна буквально ворвалась в комнату молодых.
— Здрасте. – Отозвалась в своей манере Алина, не отрываясь от блокнота, над которым увлечённо склонилась.
— Алина, ну что ты за хозяйка такая! Уж лучше бы, вообще, ничего не готовила, ты ведь так и квартиру спалишь! – Принялась отчитывать Ирина Юрьевна.
— Ой! – Алина, только сейчас вспомнив о сковороде, бросилась в кухню. Блокнот остался лежать на столе. Ирина Юрьевна невольно заглянула в него: карандашный рисунок выглядел почти идеально, Ирина Юрьевна сразу оценила это профессиональным взглядом. Она полистала блокнот, обнаружив в нём замечательные рисунки и чудесные портреты, в том числе свой собственный, но больше всего листов занимали изображения Кости. Ирина Юрьевна одобрительно покачала головой и пошла на кухню.
Алина, шмыгая носом, тёрла пропавшую сковородку.
— Извините. – Буркнула она.
— Где ты училась рисовать? – Спросила в ответ Ирина Юрьевна.
— Нигде. Просто рисую и всё. Матери не до того было, чтоб меня по кружкам водить. – Пожала плечами Алина. – И не до того, чтоб учить меня готовить. Извините, за сковородку. – Ещё раз извинилась Алина и расплакалась.
— Умение готовить – дело наживное, как и сковородка. Брось-ка её, давай лучше чай пить. – Предложила Ирина Юрьевна, Алина покосилась на неё исподлобья, но, увидев, что женщина улыбается тепло и искренне, оттаяла.
А потом они долго пили чай и разговаривали. Алина рассказала о нелёгкой жизни в семье, о том, как встретила Костю, и он стал для неё светлым лучиком во мраке жизни. Ирина Юрьевна, сочувствующе, а потом, улыбаясь, качала головой. Алина поделилась и мечтами, что они с Костей хотят много путешествовать, может быть, даже купить дом на колёсах и путешествовать всей семьёй, ведь они, непременно, родят двух детей. Алина рассказывала о планах на жизнь с такой нежностью и восторгом, что Ирина Юрьевна подумала: да ну их, эту аккуратную причёску, и строгую блузку, и высшее образование, главное, чтоб жена её сына любила его, а эта смешная девчонка любит. Ирина Юрьевна в свою очередь рассказала, что знакома со многими художниками и организаторами выставок, возможно, Алинины работы кого-нибудь заинтересуют.
— Было бы здорово. – Обрадовалась Алина.
— Ну а теперь давай вместе приготовим ужин? Вареники с картошкой и жареным лучком.– Предложила Ирина Юрьевна. Алина кивнула, улыбнувшись.
С тех пор отношения между Алиной и Ириной Юрьевной стали совсем другими. Алина теперь не стеснялась обращаться за советами, а сами советы Ирины Юрьевны её больше не пугали, она не воспринимала их как критику. Сама же Ирина Юрьевна относилась теперь к Алине с особой почти материнской заботой. К тому же, Алина и Костя расписались, пригласив на свой скромный праздник только Инину Юрьевну.
В то утро, Алина похвасталась Ирине Юрьевне, что Косте один друг одолжил мотоцикл, и они поедут за город. Костя получил права категории А и В, но ни машины, ни мотоцикла у него не было, а, соответственно, и добротного опыта.
— Не думаю, что это хорошая идея. – Нахмурилась Ирина Юрьевна.
— Да что вы, будет здорово! – Алина была в предвкушении предстоящей поездки.
— Ма, не паникуй, всё будет хорошо. – Вторил ей Костя. Ирина Юрьевна знала, бесшабашного сына не остановить.
Молодёжь уехала, а Ирина Юрьевна не находила себе места, волновалась. И, как оказалось, не зря. Костю живым она больше не видела. Алина попала в больницу в тяжёлом состоянии, в том числе пострадал позвоночник, но надежда на то, что Алина будет ходить, была. Ни мать, ни брат, ни разу не навестили её в больнице. А вот Ирина Юрьевна добилась разрешения приходить каждый день. И не смотря на то, что ей самой было тяжело, осознать гибель сына, она не давала окончательно пасть духом Алине. Она приходила каждый день, приносила еду, разговаривала, помогала делать зарядку. Когда Алину выписали, Ирина Юрьевна забрала её домой. И продолжала упорно ставить на ноги.
***
— Неплохо, неплохо. Здесь чувствуется неповторимый стиль. Думаю, из этого может что-то получится.– Год спустя Алина сидела в кабинете одного из организаторов художественных выставок, который сейчас внимательно изучал её работы и задумчиво кивал головой. – Мне нужно какое-то время, подумать, как мы можем преподать это. Дайте мне пару недель. – Наконец, вынес он свой вердикт. Алина кивнула, улыбнувшись, поднялась, опираясь на трость и, прихрамывая, вышла из кабинета.
— Как прошло? – В коридоре её ждала взволнованная Ирина Юрьевна.
— Вроде, понравилось. – Сложив пальцы крестиком, ответила Алина.
Они так и продолжили жить вместе, хотя Алина порывалась съехать, когда начала снова ходить.
— Сына не вернёшь, но ты мне давно стала дочерью. – Сказала тогда Ирина Юрьевна. Алина обняла её, расплакалась и осталась, ведь и ей, когда-то недовольная всем свекровь заменила родную мать.
