— Знаешь, что, ум.upaй! Это было твое решение, а сейчас вокруг все Buноваты? Беги снова к травницам и гадалкам, пусть отшепчут, — Алеся в сердцах махнула рукой так, что мать от нее в испуге отшатнулась.
— Дочь, ты что? Совесть у тебя есть?
— Совесть у меня есть, а где твоя? Может, поищем?
Никогда бы Алеся не подумала, что окажется в такой сложной ситуации. Жила как все, но ровно год назад у ее матери диагностировали онкологию.
— Не переживай так, доченька, — успокаивала ее мама. — Как хорошо, что все вовремя определили. Золотой у меня терапевт, как она заподозрила? И онколог тоже умничка.
— И что сейчас?
— Да ничего особенного. На такой стадии выживаемость 95%. Так что не бери в голову.
Почему она наивно все пустила на самотек? Не проверила, не проконтролировала. Она созванивалась с мамой каждый день, и по голосу чувствовала, что той становится хуже. Однажды не выдержала:
— Мама, что происходит? Ты должна уже козликом скакать, а ты с трудом ходишь. Что тебе назначают? Что делают?
— Да ничего особенного. Травки пью и все.
— Травки? Ты ничего не путаешь, — от удивления еле выговорила Алеся.
— Да нет. Специальный сбор.
Вот тут-то и зародились у женщины первые подозрения. Хоть она и была далека от медицины, но прекрасно понимала, что не могут врачи просто назначить какие-то сборы. Возможно, как что-то укрепляющее, но не как основное лечение.
Сомневаясь, позвонила брату. Тот жил недалеко от матери и явно знал больше, чем она. Но тот начал мямлить что-то невнятное:
— Да нормально все, что ты начинаешь. Мама сама справляется, что за привычка паниковать?
— Максим, я от нее не могу даже добиться, что ей делают. Что она тебе говорит?
Брат тяжело задышал. Зная его, она моментально поняла, что он явно ничего не знает и теперь ей нагло врет. Следующая фраза укрепила ее в этом мнении:
— Да мне ничего, Ирка моя с ней треплется, у нее спроси.
— Ирка? Твоя жена с мамой вечно ругается, откуда она будет знать о ее состоянии? Макс, ты сам когда последний раз к маме в гости заезжал?
— Что сразу я? Что сразу я? Сама приезжай и разбирайся, раз такая умная!
Это был плохой знак. После разговора с братом хотелось завыть от бессилия и злости. Взрослый мужчина, а ведет себя вечно как маленький мальчик. Слишком сильно мама его опекала, вот и получила на старости лет такое «счастье». Вечно кто-то во всем должен разбираться и что-то решать. Ирка знает. Черта с два она что-то знает, ей плевать на свекровь.
Накручивая себя и перебирая в голове все варианты развития событий, она поговорила с мужем. Тот согласился, что надо съездить к матери. Да, далеко, но вот так собирать по крупицам информацию она устала. Может быть, она сама себя накручивает, но интуиция просто кричала ей, что дело нечисто.
— Мама, я возьму неделю за свой счет и приеду к тебе. Съездим к твоему врачу, а то что-то мне ничего не понятно.
— Чего тебе ехать, — испуганно воскликнула моментально та. — Все же хорошо. Ты бы лучше детей смотрела, я справлюсь как-нибудь.
— Паша посмотрит, и свекровь поможет.
Она приехала с диким желанием разнести онкологию в щепки. Виданное ли это дело, вместо лечения травки советуют пить? Неудивительно, что такой высокий уровень смертности в стране. Увидев мать, от страха прикусила губу. Та сильно похудела, глаза ввалились, она постоянно куталась в теплые кофты и пила непонятные сборы.
Выходные пролетели незаметно в разговорах. Она съездила в гости к брату, поиграла с племянниками, поговорила с Ирой. Та только меланхолично пожимала плечами на все ее расспросы:
— Алеся, я не лезу никуда. Ты же знаешь мои отношения с твоей мамой. Помнишь, сколько она мне крови попила? Сейчас она занята своим здоровьем, к нам не приходит, и я банально отдыхаю.
— Ты ее видела? Краше в гроб кладут.
— И что? Она взрослая женщина, да и врачи не дураки. В конце концов, она твоя мать и Максима, вы и разбирайтесь.
Слышать такое было обидно и неприятно. В конце концов, мама постоянно помогла финансово именно сыну, да и до болезни регулярно забирала на все выходные внуков к себе. Но она промолчала, проглотив ехидные высказывания.
В понедельник мать долго собиралась, искала какие-то документы и старательно затягивала время. Алеся уже не выдержала и даже повысила голос.
— Твой врач на первой смене. Что ты копаешься все? И что ты там ищешь? Неужели у тебя там карточки нет?
— Есть, есть, — обречено произнесла та в ответ. — Может быть, не поедем?
— Что ты несешь? Я им разнос устрою. У тебя глаза уже ввалились, кожа да кости. И куда они смотрят?
Неожиданно мать присела на стул и сложила руки на коленях. Минуту помолчала, а потом внезапно выпалила:
— Прости меня.
— За что, — удивленно переспросила Алеся. Смутное ощущение беды холодило позвоночник и стало тяжело дышать. Рот быстро наполнился вязкой слюной.
— Не ходила я по врачам. Ты собралась ехать, с ними ругаться, а я же у них не лечусь.
— А где ты лечишься?
— У одной хорошей женщины, она знахарка. Вот ее сборы с того света людей вытягивают. К ней со всей страны едут люди лечиться. И знаешь, помогает же, — искренне воскликнула мама.
— Помогает? Помогает? Мама, ты что творишь? Ты совсем?
Алеся схватила мать за руку и волоком подтянула к зеркалу.
— Посмотри на себя! Посмотри! Какие травки! Ты теряешь сознание, у тебя постоянная слабость, ты постоянно спотыкаешься. Немедленно к врачу!
Преодолев сопротивление, она волоком дотянула ее уже до машины и практически вкинула в салон. Доехала до онкологии и, схватив за руку, дотянула до кабинета врача. Под кабинетом была большая очередь, кто-то что-то хотел сказать, но она так зыркнула на всех, что те внезапно замолчали.
Спустя неделю беготни и финансовых вложений на руках у нее было заключение. Рак 4-й стадии. Шансы на наступлении ремиссии стремятся к нулю, но маме все еще можно помочь. Нет, не вылечить, а улучшить состояние и купировать боль.
Хуже всего было не это. До ее матери только сейчас дошло, что она своими руками загнала себя в такое состояние. Она плакала, рыдала, заламывала руки. Обвиняла всех вокруг, а потом бросилась искать выход. И он нашелся. Женщина воодушевилась:
— Вот смотри. Я нашла медицинский центр, они помогают таким, как я.
Алеся с трудом подняла тяжелую после бессонной ночи и слез голову:
— Мама, какой центр? Да еще и платно? Онколог же расписал тебе все, будем делать химию.
— Какая химия? Вот я тут прочитала про новое и современное лечение. Смотри, — женщина подсунула ей под нос планшет с красочной рекламой. От злости Алеся закричала так, что чуть не сорвала голос.
— Ты цены там видела? Пойдешь на бесплатную химию! Или на операцию! Будешь делать все, что скажет врач!
— А ты мне тут не командуй и не кричи! Я жить хочу! Продам квартиру и вылечусь.
— Не кричать? То есть опять пойдешь по своему пути? А жить ты где будешь? У Максима?
Неожиданно мама присела на краешек кровати и успокаивающе погладила ее по руке. Потом обвиняющим тоном заявила:
— Почему у него? У тебя, конечно. Да и вообще, это ты во всем виновата, могла бы меня сразу к себе забрать. У тебя город крупнее, чем наш.
От обиды и злости Алеся вскочила с кровати и начала бегать кругами по комнате.
— Крупнее город? Знаешь, что, умирай! Это было твое решение, а сейчас все вокруг виноваты? Беги снова к травницам и гадалкам, пусть отшепчут, — она в сердцах махнула рукой так, что мать от нее в испуге отшатнулась.
— Дочь, ты что? Совесть у тебя есть?
— Совесть у меня есть, а где твоя? Поищем, может? Ты год мне врала, что лечишься, а что выяснилось? И Максим хорош! Он же твой обожаемый сыночек, только ему плевать на тебя! Квартиру продавай, только тебе уже ничего не поможет. Это приговор! И я тебя досматривать не буду! Ты мне врала! А теперь давай, дочка, впрягайся и решай мамины проблемы. Все, как всегда! Раньше я Максима проблемы решала, теперь твои! Хватит! Надоело!
Алесю трясло, и она теперь захлебнулась от рыданий. Ей было до слез жалко себя, а не маму. Себя, потому что теперь она будет вынуждена смотреть, как мучительно тяжело станет умирать любимый человек и не знать, как ее спасти. Продать квартиру ради мифических обещаний? И что она выиграет? Месяц жизни?
— Знаешь что, мама, квартиру я запрещаю продавать. И ты ее не сможешь продать. Ты недееспособна, точнее, я всех буду предупреждать, что ты больна и потом их ждут веселые разборки в суде. И досматривать тебя я не собираюсь, поедешь в хоспис.
Она стала собирать свои вещи, не складывая, а просто сваливая в сумку комками.
— Алеся, ты что, — губы у матери задрожали, и она стала заикаться.
— Ничего. Я у тебя не одна, а Максим уж точно не будет памперсы из-под тебя выносить. Хотя почему бы и нет? Он же у тебя любимый сын, ты же всю жизнь для него пласталась. Может быть, на старости лет подаст стакан воды?
— Пошла вон, — в сердцах внезапно воскликнула ее мама. — Я еще живая, нечего меня тут хоронить! Не нуждаюсь в твоей заботе. Вот так расти, ночами не спи, а меня уже мысленно похоронили и все за меня решили. Подавитесь своей квартирой!
— Травки иди попей, — ехидно произнесла Алеся. — От нервов.
Схватила собранную сумку и вышла из квартиры, гордо хлопнув дверью. Уезжала она от матери злая и с тяжелым сердцем. Зачем приезжала? Чтобы разругаться окончательно и высказаться из-за детских обид? Ей было стыдно рассказать кому-то о тех словах, которые она наговорила матери. Чего сорвалась? Спустя сутки не выдержала и начала искать варианты хосписа у себя в городе. Нашла приемлемый и позвонила маме. Длинные гудки. Позвонила брату.
— Привет.
— Привет.
— Ты маме звонил?
— Нет, а что?
Моментально ее окутала волна злости. Вот же эгоист, знает же, что мама болеет. Сдерживаясь, стала каяться:
— Да я с ней поругалась. Сорвалась что-то, взбесила она меня своим лечением, травками этими. Квартиру собралась продать, чтобы в какую-то клинику поехать типа снова на лечение.
— И что, там помогут?
— Макс, ты тупой? У нее 4 стадия, кто ей поможет. Только деньги высосут. Короче, наговорила я много, а она теперь на меня трубку не берет.
— Хорошо, съезжу.
Спустя пару часов ей позвонил испуганный брат. Матери стало плохо, она потеряла сознание, и ночь провела на холодном полу. Спустя несколько дней ее не стало.
На похоронах Алеся не могла даже плакать. Она винила себя во всем, что произошло. Вместо того чтобы помочь маме, действительно заняться ее здоровьем, она показала свой характер и гордо уехала домой. Какая разница, кто виноват? Какая разница, что Максиму плевать на состояние матери? И так ей важна эта квартира? Сердце окаменело, и ей не хотелось уже ничего. Да, матери, возможно, ничем уже нельзя было помочь, но от этого не становилось легче.
